Однако крики звучали все ближе: Малыша догонял Пат.

Проснувшись, моряк не обнаружил своего мешка. Ах, как он разозлился! Ведь там были подарки для родных! Пат выскочил на опушку и на повороте дороги заметил детскую фигурку.

— Эй! Воришка… сейчас же остановись!…

Можно подумать, что Малыш был глуховат на оба уха. Во всяком случае, он мчался изо всех сил. Но с мешком на спине мальчуган, конечно, не мог убежать от юного моряка, бывшего на флоте не иначе как марсовым [134] .

— А! Воришка… воришка… от меня не уйдешь… я с тобой расквитаюсь!

Почувствовав, что Пат уже в каких-нибудь двухстах шагах от него, Малыш бросил мешок и припустил со всех ног.

Пат подхватил свое сокровище и продолжал преследование.

Короче говоря, ферма была уже почти рядом, когда Пат, догнав ребенка, схватил его за воротник куртки.

Господин Мартин с сыновьями были на дворе и занимались разгрузкой сена. Что за радостный вопль вырвался одновременно из трех глоток:

— Пат… сынок!

— Брат… брат!…

А йот уже и Мартина, и Китти, и, наконец, бабушка спешат раскрыть Пату объятия…

Малыш стоял рядом, его глаза светились радостью, и он спрашивал себя, не обойдут ли его ласковым словом…

— Ага… мой воришка! — вскричал Пат.

Все объяснилось в одно мгновение, и Малыш, бросившись к Пату, повис у него на шее, как на марсе какой-нибудь шхуны.

Сколько радости в доме Маккарти! Пат вернулся, молодой моряк снова на ферме, вся семья в сборе, все три брата за одним столом, бабушка рядом с внуком, Мартин и Мартина и все их дети!

Да и год обещал быть хорошим. Сена запасли вдоволь, и виды на урожай были прекрасные. Наконец, картофель, кормилец-картофель, уже заполнил борозды своими желтоватыми или красноватыми клубнями! Ведь это готовый хлеб, а чтобы его испечь, достаточно немного горячей золы в любом, даже самом скромном очаге.

Прежде всего Мартина спросила Пата:

— Ты вернулся к нам насовсем, сынок?

— Нет, матушка, только на шесть недель. Я не хочу бросать работу, она вполне меня устраивает… Через шесть недель я должен вернуться в Ливерпуль, где меня уже будет ждать «Гардиан»…

— Через шесть недель! — пробормотала бабушка.

— Да, но уже в качестве боцмана, а боцман на большом судне — это уже кое-что…

— Прекрасно, Пат, прекрасно! — сказал Мердок, горячо пожимая руку брата.

— А до отъезда, — продолжал моряк, — если вам нужны две крепкие руки здесь, на ферме, они в вашем распоряжении.

— От такого предложения грех отказываться, — ответил господин Мартин.

В этот день Пат познакомился со своей свояченицей, ибо свадьбу сыграли уже после его выхода в море. Он был восхищен, найдя в Китти очаровательную женщину, достойную Мердока, и посчитал своим долгом поблагодарить ее за то, что она вот-вот должна подарить ему племянника или племянницу, и выразил надежду, что счастливое событие произойдет до его ухода в море. Он испытывал большую радость от перспективы стать дядей и поцеловал Китти, как сестру, появившуюся у него в его отсутствие.

Легко понять, что Малыш не оставался равнодушным ко всем громким излияниям чувств. Держась в уголке зала, он всей душой присоединялся к ним. Но наступил и его черед. А разве Малыш не был членом семьи? Историю сироты пересказали Пату. Моряк был, казалось, очень тронут. С этого момента они стали большими друзьями.

— А я-то, — повторял молодой моряк, — я его принял за вора, когда увидел, как он убегает с мешком в руке! А ведь он вполне мог схлопотать у меня несколько затрещин…

— О нет, — ответил Малыш, — вы бы мне не сделали больно, ведь я у вас ничего не украл.

Говоря так, он с восхищением смотрел на ладно скроенного, крепко сбитого парня, с решительной походкой, с честным и открытым лицом, продубленным солнцем и ветром. Моряк! Малышу казалось, что Пат должен быть необыкновенным существом, не таким, как все… Человек, умеющий «ходить» по воде! Пат, разумеется, в первые же минуты объяснил Малышу, что моряки по морю не «плавают», а «ходят». Мальчик уже понял, что Пат был любимчиком бабушки, которая то и дело брала внука за руку, как бы для того, чтобы помешать ему покинуть дом слишком рано!…