Дымова арестовали на вокзале. Пригласили сесть в машину и отвезли прямо в милицию.

В милиции назвали несколько его фамилий и кличек: Скакунов, он же Серьга, он же Ворон, он же Грохот… Дымов знал, что запирательство излишне, нужно сознаться, расположить к себе милицию, выступить в роли разоблачителя и тем самым смягчить наказание. Тем более, что Квадратный, как ему сказали, тоже арестован. А он знал, что этот «продаст» в любую минуту, и поспешил «продать» его и других первым…

Когда Коля пришел из школы, в комнате Дымова производили обыск. Татьяна Петровна, как-то растерянно и смущенно проговорила:

— Ничего, сынок, все хорошо. Не волнуйся. Помнишь, ты говорил, что станешь милиционером, будешь воров ловить, а у нас жил вор… И я-то, глупая, думала — человек хороший…

Коля мучительно думал: как же он, будущая гроза преступников, упустил у себя из-под носа ворюгу? Что ему теперь скажет капитан Круглов? А ребята? Засмеют. Пойти на занятия или нет? Все-таки пойду! Будь что будет! Может, и не узнают…

…Круглов вошел в класс, как всегда, улыбающийся и подтянутый.

— Сегодня, ребята, наши занятия будут несколько необычными. Я расскажу сначала, как только что был пойман крупный грабитель, который орудовал в нашем городе, и как нам помогли его схватить…

По классу пробежал шумок. Коля спрятался за спину Вовки, что сидел впереди, и замер.

Упруго расхаживая вдоль доски, капитан говорил:

— Мы получили сообщение, что к нам в город прибыл опасный преступник — вор-рецидивист. Помог нам наблюдательный паренек — навел на след. Задержать этого вора удалось в поезде, когда он хотел уже бежать с награбленным добром. Схватили и его дружка, который оказался главарем шайки. Скакунов — Ворон — Грохот — Серьга — вот его клички. И еще одну кличку имел этот неуловимый до вчерашнего дня преступник, орудовавший во многих городах…

Капитан сделал паузу и медленно проговорил:

— Звали его Константин Дымов… Арестованы пока трое. Нити ведут в другие города… Расследование продолжается… Коля в этом деле нам очень помог.

Степан Туркин после непродолжительного знакомства сделал Анне Козловой предложение, и они поженились. Аня была хороша собой, внимательна, заботлива и хозяйственна. Жили они дружно. Ничем не выделялась их семья из прочих счастливых семей, и жизнь текла бы спокойно и тихо, если бы Аня не перешла работать в ресторан официанткой. Она стала поздно возвращаться домой, а иногда и совсем не приходила: ночевала у подруги. На следующий день обычно говорила мужу: «Боялась одна идти — поздно. А ты что насупился?». Ерошила ему волосы, смеялась. А в душу Степана закрадывалось подозрение: «Не обманывает ли?» Уж не заморочил ли ей голову кто-нибудь из ресторанных посетителей, там ведь много охотников за красивыми женщинами. От ревности совсем потерял покой.

Однажды вечером Степан пришел в ресторан, сел в углу так, чтобы видны были все обслуживаемые женой столики, и стал наблюдать. Он видел, как Аню задерживали подгулявшие молодые люди, что-то говорили ей, а она в ответ весело улыбалась. «Комплименты отпускают, пижоны!» — думал Степан и сжимал кулаки. Его так и подмывало подойти к жене и устроить скандал, но он сдерживался, успокаивая себе тем, что все выскажет дома.

Перед закрытием ресторана Степан вышел на улицу и, спрятавшись за углом, стал ждать. Вскоре в ночной темноте показалась фигурка Ани. Убедившись, что с его женой никто не идет, он догнал ее, взял под руку:

— Долго задерживаетесь, мадам.

Аня вздрогнула, но, узнав мужа, обрадовалась:

— Фу, леший, напугал! Откуда ты взялся?

Степан хотел сказать, что пришел посмотреть, кто ее будет провожать, но, подумав, решил: лучше промолчать. Кто знает, может, и есть у нее провожатые. Может, сегодня никого не было?! Ишь, как с ней молодежь в ресторане заигрывает…

И вдруг зло и хвастливо ответил:

— Откуда взялся? Тут, с одного места.

Было непонятно, что значит «с одного места». Аня, обидевшись, замолчала. Так и шли домой, чужие, недоверчиво поглядывая друг на друга.

Это повторялось несколько раз. Теперь уже и Аня стала подозревать, что муж куда-то вечерами ходит.

Бывали случаи, когда она, вернувшись домой, видела мужа пьяным и на вопрос: «Где ты набрался?» — он отвечал, как в первый раз: «Там, в одном месте. Весело было скажу тебе. Вот только что пришел». Разговор после этого не клеился, и молодые супруги молча ложились спать. Недоверие все больше и больше разделяло их.

Товарищи хорошо знали ревнивый характер Степана, часто подтрунивали над парнем. Был он прилежен к работе, тих нравом, и никто из шутников не знал, какие тяжелые и глубокие раны наносят они ему своими вопросами: «Ну как, друг, твои дела? Вчера ходил встречать жену?».

А дома после работы он ходил по комнате из угла в угол, мысли появлялись одна мрачнее другой. И однажды Степан сорвался. Устроил Ане такой скандал, что она, расплакавшись, собрала вещи и ушла к своей старшей сестре.

Мать Степана, Клавдия Ефимовна, женщина рассудительная, в разладе обвиняла сына. Упрекала в необоснованной ревности, говорила, что подслушивать и подглядывать — низко и недостойно, не к лицу мужчине.

— Если кому-то улыбалась, так что? Она находится на работе. Не рычать же на всех, как зверь…