Около двух недель прожила Аня у сестры, а потом пришла Клавдия Ефимовна и уговорила вернуться домой. Жизнь как будто бы наладилась, но прежняя ссора не забылась. Как ни старалась Клавдия Ефимовна смягчить атмосферу недоверия, нет-нет да и вспыхивала между молодыми перепалка. И как правило, поводом к этому были пустяки.

Однажды после очередного скандала Аня не возвратилась к Степану. Прошло несколько месяцев. Была уже зима, когда Клавдия Ефимовна встретила Аню. Они отошли в сторону. Клавдия Ефимовна жаловалась, как тяжело Степан переносит разлуку.

— Вы оба виноваты одинаково, — ласково говорила Клавдия Ефимовна. — Не лучше ли забыть обиды и жить, как все живут, не смешить людей?

Аня нервно теребила концы пуховой шали. Не знала, что делать: снова сойтись с мужем или жить вот так, одной. Помог разрешить сомнения Степан, случайно зашедший в магазин. Он как-то виновато подошел к женщинам, подал Ане руку и улыбнулся горько и неестественно. Аня тоже улыбнулась. Улыбка получилась принужденной. Какое-то время все молчали. А потом Степан предложил пойти домой. Шли молча, говорила лишь мать. Она ободряла Аню, а сыну наказывала, чтобы он изменил характер и относился к жене повнимательнее.

«Если бы Степан не упрекал меня в том, в чем я не виновата, — думала Аня. — Обиднее всего, когда упрекают незаслуженно»…

Степан искоса поглядывал на жену, про себя отмечая, что она за это время изменилась, смотрит отчужденно, видать, отвыкла от него. «Где и как она проводила это время?» — думал он и чувствовал, как в сердце закипало негодование.

Придя домой, Степан и Аня тут же ушли в столовую, а Клавдия Ефимовна принялась готовить ужин. Она слышала их приглушенный разговор и в душе радовалась, что, может, все и наладится.

Часа через полтора из комнаты донесся громкий возглас: «Уходи!», потом послышался пронзительный крик Ани: «Убей, ну, убей!». Клавдия Ефимовна вздрогнула. Распахнулась дверь, и из комнаты стремительно выбежала Аня. Не сказав ни слова, она накинула на голову шаль, на ходу надела пальто и быстро вышла на улицу, а через две-три минуты пробежал Степан, сердито хлопнув дверью. Мать в недоумении походила по комнате, села у стола и задумалась. В глубоком оцепенении сидела она полчаса, а может, и больше. Наконец, вернулся сын. Был он очень взволнован. Не проронив ни слова, прошел в свою комнату, лег на кровать, не раздеваясь, заложил руки за голову.

— Где она?

Вопрос был тихим, ласковым, но Степан встрепенулся, точно от грома.

— А черт ее знает! Убежала…

— Не волнуйся, сынок, — мать положила на его плечо руку. — Может, все утрясется, уладится…

— Нет, мама, теперь ничего не вернешь, разбитый горшок не склеишь, — с волнением ответил Степан, затем неожиданно поднялся с кровати и решительно объявил:

— Продаем дом и уезжаем отсюда. Чтобы ничто не напоминало о ней! Покупатели найдутся. Вон Середина подыскивает себе домик…

И недели через две Степан с матерью, продав дом, уехали из Алма-Аты в Барнаул.

Дом, который купила Середина, находился на окраине Алма-Аты. За ним тянулся пустырь. Сюда вывозили мусор со строительных площадок. Не всякий рисковал ходить тут, а отыскивать какой-нибудь адрес в этой части города было делом нелегким.

В конце мая на пустыре обнаружили труп женщины. На женщине было серое демисезонное пальто, ноги в черных полуботинках, волосы и подбородок закрывала пуховая шаль. Лицо почернело, изменилось до неузнаваемости. Труп никто не опознал.

Судебно-медицинский эксперт дал заключение, что следов насильственной смерти нет, вероятно, человек замерз. Далее в заключении говорилось: погибшая была в возрасте 26—27 лет. Никаких особых примет не указывалось.

Труп был погребен, а дело прекращено. Но среди населения пополз слух, что неизвестная не кто иная, как Аня. Слух рос, как снежный ком. Опять подняли прекращенное было дело, и дальнейшее расследование поручили молодому энергичному следователю Дубинину. Подозрение пало на мужа Ани — Степана Туркина.

После непродолжительных поисков выяснили, что Туркин живет в Барнауле и работает в строительной организации каменщиком. Для ареста в Барнаул выехал сам Дубинин.

В этот день тупая тоска давила Туркина. На память приходила Аня, свежая, красивая, улыбающаяся. «Эх, Аня! — думал он. — Почему же у нас с тобой все так скверно кончилось?»

После работы идти домой почему-то не хотелось. Он не спеша поднялся на второй этаж, и вдруг отчего-то больно сжалось сердце. Открыл дверь и увидел сидевших у стола незнакомых мужчин. Их было двое. Поздоровался, взглянул на мать и по ее растерянному лицу понял, что произошло что-то неладное.