Он протянул ей душистое полотенце.

— Прикройте им глаза, а я покрою волосы лаком.

Люси кивнула. Он несколько раз прыснул из аэрозольного флакона, Люси обдало резким запахом, волосы точно сковало невидимым ледком. Он в последний раз прошелся ловкими пальцами по прическе. Люси отдала ему полотенце и посмотрела в зеркало.

Старуха. Старуха с великолепно уложенными волосами нежнофиалкового цвета. Под яркими лампами салона на бледном лице Люси выделялись морщины, мешки под глазами: Старая миссис Смолли. Куда исчезла прежняя крошечка Люси? Состарились, потеряли выразительность глаза. Не спасали даже фиалковые волосы. Шея худая, дряблая. Молодой индиец любовался произведением своего искусства и больше ничего не замечал. А произведение и впрямь удалось. Настоящий шедевр. В зеркале их взгляды встретились.

— Спасибо. Вы очень любезны. Простите, мне пора, да и у вас работы по горло Потому-то я и прихожу пораньше. Скажите Сюзи, пусть даст мне счет.

Она открыла лежавшую на коленях сумочку. Узловатые, с выступающими венами пальцы плохо слушались. Под руку попалось письмо Слоника, она собиралась еще раз прочитать его, пока сушит волосы.

— Со счетом успеется, миссис Смолли, — ответил он, прибирая столик: сполоснул приборы, вытер, расставил все по местам — можно принимать очередного клиента. Подошла Сюзи, принесла чашечку кофе, поставила на столик. Саши отошел. Люси видела в зеркале, как он отозвал из салона всех девушек, чтобы оставить Сюзи наедине с ней.

День пошел на убыль, пошли на убыль и ее силы: невмоготу все сердобольные и соболезнующие соседи, «Сторожка» словно попала в осаду. Неизвестно откуда черпала Люси силы. Люди шли несколько часов подряд. Телефон не умолкал. Кто-то брал трубку, отвечал. И тут же раздавался новый звонок. И снова кто-то отвечал. На столе в гостиной высилась стопка писем: их приносили слуги и передавали Ибрагиму.

У Слоника, оказывается, так много друзей.

Ее навестили супруги Менектара, супруги Шринивасан, доктор Митра поначалу пришел один, потом — вместе с женой. На кухне Сюзи и отец Себастьян заваривали кофе и чай. А мистер Томас обносил всех, кто приходил. Никто, правда, не засиживался, однако Люси просила каждого остаться. Кое-кто прислал цветы. Она просматривала визитные карточки, не вчитываясь в имена, но помнила, что цветы нужно сложить в одном месте: завтра они понадобятся. Пришел секретарь клуба со старушкой-вдовицей, ведавшей библиотекой.

— Простите, но, по-моему, мы до сих пор не вернули вам книгу мистера Мейбрика. Давным-давно нужно было вернуть Обещаю, я об этом не забуду.

— Пойдемте с нами, Люси, — предложила Куку Менектара; опускались сумерки, люди расходились, — переночуете у нас, а то и поживете сколько захотите.

— Спасибо, Куку, но, право же, мне лучше здесь, вы меня поймете.

Куку поцеловала ее и шепнула на прощанье:

— Если передумаете, позвоните, и мы заедем за вами.

И Шринивасаны приглашали ее к себе, и Сингхи (они особенно тронули Люси).

Последними уходили супруги Митра. Впрочем, не совсем последними: остались и отец Себастьян, и Сюзи, и Ибрагим; все они еще суетились на кухне.

Доктор Митра спросил:

— Вам не понадобится помощь? А то поехали к нам.

— Нет, я чувствую себя хорошо, и мне хочется остаться здесь.

— На тумбочке у постели я оставил вам таблетку. Примите на ночь. Вам нужно выспаться. Сюзи говорит: если хотите, она останется с вами.

— Спасибо. Все в порядке. Обо мне позаботится Ибрагим. Когда Слоник болел последний раз, Ибрагиму приходилось ночевать в гостиной. Бедный Ибрагим. На нем лица нет — весь день на ногах.

— Меня, отец Себастьян, беспокоит только одно, — сказала Люси, когда они остались в гостиной вдвоем.

Она включила электрический камин. Ибрагим пошел за дровами, чтобы разжечь настоящий камин. Сюзи все еще возилась на кухне, домывала посуду. Отец Себастьян отнес ей тарелку горячего супа и рюмку бренди.

— Слоник очень тревожился: где же его похоронят? Он очень любил эти места. Нельзя ли его прах после кремации оставить на время в часовне, а потом похоронить на церковном кладбище. Он говорил: в юго-западном уголке есть место.

Отец Себастьян кивнул, но промолчал.

«А потом, — подумала Люси, — я поставлю у изголовья небольшую каменную плиту. И на ней будет одно-единственное слово. — Она улыбнулась: — „Слонику“. До чего ж смешное прозвище!»

— Выпейте-ка бренди, миссис Смолли.

— Завтра вы еще побудете здесь?

— Да, я останусь до среды.

— А завтра какой день?

— Вторник.

Вторник. Что-то она собиралась сделать во вторник. Люси выпила бренди.

— Отец Себастьян, я, пожалуй, сейчас лягу спать. Спасибо вам. Вы уделили мне столько времени! И вам, Сюзи, спасибо.

Сюзи проводила ее в спальню, включила свет и в комнате и в ванной.

Люси села на кровать мужа, над ее собственной была опущена москитная сетка.