Я кивнул.

— Ладно, не переживай! — Финн хлопнул меня по плечу. — Вполне возможно, это окажет благоприятное влияние на продажи. В том числе и старых книг. — Он с довольным видом потер руки. — Люди захотят прочесть те, что она упомянула, чтобы заглянуть в твою творческую кухню.

— А заодно и в личную жизнь, — добавил я.

— Что ж, и это тоже, — согласился Финн Гельф. — Но ты ведь почти не даешь интервью! — Было заметно, что это его любимая тема. — Они жаждут знать, из чего скроен знаменитый и таинственный Франк Фёнс, что именно им движет. И это превосходно. Более подходящий момент трудно придумать.

— Однако мне не кажется…

— Да ладно тебе, все в порядке. — Он слегка нагнулся к моему уху. — А что касается убийства в Гиллелайе… все будет просто здорово, вот увидишь, — шепотом сказал он и хитро подмигнул. — Когда перечитают все романы, мы еще и твою автобиографию выпустим.

— Автобиографию?

— А как же? Мы просто вынуждены будем, — продолжал он уже обычным тоном. — Реальная история из жизни писателя с убийством и расчлененкой.

— Через мой труп! — решительно заявил я.

Финн Гельф щелкнул пальцами:

— Что ж, прекрасное заглавие — «Через мой труп»! — Он даже засопел от удовольствия. — Слушай, а ведь, пожалуй, и вправду подойдет!

В этот момент нас прервали. Между нами вклинилась какая-то женщина средних лет, которая протянула мне книгу с просьбой дать автограф. Я вытащил ручку и начал, не глядя, привычно подписывать роман, сосредоточив все внимание на Финне Гельфе.

Похоже, он всерьез верил в то, что говорил. Глаза у него сияли таким энтузиазмом, которого за ним давно уже никто не замечал. А когда его лицо принимало подобное выражение, апеллировать к разуму было совершенно бесполезно. Я вспомнил слова Эллен об их экономическом положении. Вся жизнь Финна была в этом издательстве. На свете не существовало ничего, на что бы он бы ни был готов — и, надо отдать ему должное, действительно это делал — ради его финансового процветания. А поскольку речь шла о деньгах, то тут он мог быть в высшей степени убедительным.

— Ладно, Финн, подумаю, — пообещал я.

Он довольно ухмыльнулся:

— Супер. Вот увидишь, это будет фантастический проект. — Он посмотрел на часы: — Ладно, сейчас мне пора бежать, но завтра мы обязательно увидимся.

Я кивнул и попрощался.

Мне не терпелось рассказать Финну о Вернере, однако выставка была не самым подходящим местом для этого. Ведь Финн просто дышалвыставкой. Он наслаждался ею все три дня, впитывал ее дух, без устали крутясь между стендами так, что никто за ним не поспевал, и, несмотря на жуткий шум и гвалт, слышал, казалось, все. Похоже, он знал здесь всех, и все узнавали его, однако, останавливаясь поговорить с кем-нибудь, он делал это не ради праздной болтовни. Все его мысли были сосредоточены на бизнесе, именно ради него он и стремился завязать новые полезные знакомства и обновить старые связи. Думаю, если бы я попытался заговорить об убийстве Вернера, в голове у Финна сработал бы некий фильтр, который бы отсек эту неактуальную в данный момент информацию. Все, что не имело отношения к книгам, выглядело для него сейчас чепухой.

Отчасти по этой причине я и не стал спорить с Финном, когда он заговорил об автобиографическом романе. С другой стороны, я чувствовал, что и меня самого в известной степени привлекает эта идея. Конечно, мне не слишком хотелось выставлять напоказ свою личную жизнь, однако этот жанр открывал множество новых возможностей. К своему удивлению, я обнаружил, что уже размышляю о разных линиях сюжета, и в том числе, к собственному стыду, о том, каким образом можно будет обыграть убийства Моны Вайс и Вернера. Вероятно, их убивали с целью причинить мне определенный вред, однако в данном случае эффект мог получиться диаметрально противоположным. Правда, лишь в том случае, если я возьму на себя роль истинного героя, сыщика, который расследует все обстоятельства преступлений и в конце концов ловит убийцу.

Вот такойбиографический роман я бы и сам прочел с большим удовольствием.

Некоторое время после ухода Финна я стоял, не зная, чем заняться дальше. Идея по поводу написания автобиографического романа, похоже, по-настоящему зацепила меня, все прочие мысли как-то сами по себе отошли на задний план.

Растерянно бродя между стендами, я машинально разглядывал обложки разных книг и рекламные плакаты, совершенно не вдаваясь в смысл написанного. Останавливаясь у крошечных импровизированных сцен, я смотрел, как писатели, ломая от волнения руки, дрожащими голосами отвечают на различные вопросы. Именно смотрел, ибо, невзирая на наличие микрофонов и громкоговорителей, совершенно не мог разобрать ничего из сказанного. По-прежнему не понимая, куда, собственно говоря, идти, я внезапно оказался в углу зала, где был оборудован небольшой пивной бар в стиле старого английского паба — полная противоположность всем прочим здешним кафе, где мебель в основном состояла из пластиковых столов и стульев.

Я заказал бокал темного пива, который мне тут же налили из блестящего латунного крана, и присел в самом уголке на скамейку, обтянутую красным бархатом. Это было единственное свободное место, поэтому мне пришлось делить столик с двумя мужчинами лет за пятьдесят, ведущими громкую и, по-видимому, весьма увлекательную беседу о книготорговле. Судя по акценту, они прибыли из Ютландии. Наверняка поездка на эту выставку-ярмарку являлась их единственной ежегодной вылазкой в столицу, где они традиционно делили все свое время в более или менее равных пропорциях между книгами, пивом и шлюхами. Когда я присел, один из них кивнул мне, как будто узнал. Я кивнул в ответ, однако сразу же достал блокнот и уткнулся в него, всем своим видом давая понять, что не расположен ни к каким разговорам.

Следовало навести порядок в мыслях, которые в настоящий момент заполняли мою голову подобно рою жужжащих пчел. Чтобы не утратить ценные идеи, их надо было зафиксировать на бумаге. За считаные минуты, так и не притронувшись к стоящему передо мной пиву, я исписал заметками целых четыре страницы, после чего вознаградил себя сполна, отпив одним залпом около половины бокала.

— Видно, кое-кого из нас здорово мучает жажда, — заметил один из моих соседей-книготорговцев, однако я проигнорировал его реплику и вновь взялся за ручку.