Шрифт:
— Ты прав, — согласился Буки, — она не двинулась. Подожди меня здесь и не спускай глаз с быка. Я пойду поищу огня.
Буки пошел за огнем, чтоб сварить Ёка-быка, которого он украл неизвестно у кого и где.
А Лёк-заяц, распевая и наигрывая на скрипке, снова влез на быка:
Коль не знать, куда идешь, Далеко не отойдешь! Посмотри — твой волос сед, Но тебя глупее нет!И они ушли еще дальше, почти добрались до места, где испокон веков живут зайцы. И вот сперва где-то очень далеко, а потом ближе завыла гиена:
— Лёк, а Лёк! Куда запропал ты с моим добром, сын зла?
— Я все время здесь на старом месте, дядюшка, — крикнул Лёк-заяц и, спрыгнув с быка, сел у подножия дерева.
— Почему ты не остался там, где я тебе велел?
— Да ты нас здесь и оставил…
— Гм! Гм! — хмыкнул Буки.
— Но это правда! — настаивал заяц.
Посмотри сюда, о дядя! Посмотри сюда! Видишь, дерево стоит, Видишь, бык лежит, Видишь, светит нам лупа, И не двинулась она!— Действительно, — согласился Буки, — она все время торчит над нашими головами. Ишь какая любопытная! И чего она сует нос в мои дела!
Буки положил меж трех камней горящие уголья, которые принес в глиняном черепке, бросил сверху охапку хвороста и начал раздувать огонь, поставив котел на камни. Огонь занялся, и пламя взметнулось выше котла.
— Отгоняй мух, если их увидишь, — приказал Буки.
— Да их нет ни одной, дядюшка. В этих краях мухи не летают по ночам, — пояснил Лёк-заяц.
— Это хорошо, племянничек, это хорошо! Ну, спасибо за то, что так усердно стерег мое добро. Теперь можешь идти. Я достаточно опытен и силен, чтобы самому управиться с ним.
И, взяв большую палку, он принялся колотить ею по котлу, распевая:
Манна ко рей ман кен! Манна ко фесе ман кен! Манна ко тинки ман кен! Манна ко регёль мап кен! Я убью его сам! Обдеру его сам! И разделаю сам! И сварю его сам!— Как, дядюшка? — удивился Лёк-заяц. — Ты меня гонишь после всего, что я сделал для тебя? Я тебя проводил сюда, я так хорошо охранял твоего быка — ты же сам это сказал — и чем только еще не помогал тебе!..
— Что это ты выдумываешь, грубиян? А ну, убирайся живо!
— Ах, дядюшка! — умолял Лёк-заяц, — ты же знаешь, я буду доволен, если разрешишь хотя бы посмотреть, как горит огонь, да понюхать запах, который пойдет из котла…
— Да ведь тебе покажется мало смотреть на мой огонь своими завидущими глазами да нюхать дым из котла! Дыма мне не жалко, но ты-то знаешь, что тут есть кое-что повкуснее, хитрец! А ну, убирайся отсюда.
— Но я же могу заблудиться ночью!
— А ты спроси дорогу у Вер-луны, она светит всем и постарше нас с тобой.
И палка опять застучала по котлу в такт песне Буки:
Я съем его сам! Манна ко лекк ман кен! —а потом угрожающе поднялась, и заяц поспешил скрыться…
Лёку не надо было идти далеко — он был рядом с заячьим логовом, где собратья его, испуганные воем гиены, искавшей свое добро, забились в самую глубину нор.
Лёк-заяц провел смычком по однострунной рити и начал жаловаться в лад скрипке:
Буки накна Лёк сен! Буки дакна Лёк сен! Гайи сенен Джокк лен! Обманул зайца Буки, Прогнал меня! Братья-зайцы, выручайте!И при звуках этой жалобной песни и рыдающей скрипки отовсюду стали выглядывать головы длинноухих, которые еще не совсем успокоились.
— Тащите большие там-тамы, — приказал Лёк-заяц. И зайцы приволокли большие там-тамы. По их туго натянутой коже Лёк велел бегать и прыгать самым молодым из заячьего племени и зайцам постарше.
Зайчата ну скакать во всю прыть! Поднялся глухой, но сильный шум, похожий на отдаленный топот огромного стада.
Лёк оставил зайчат бегать по там-тамам, а старым зайцам велел хлопать длинными ушами. Можно было подумать, что это бесчисленные стада спускаются к Великой реке, как в страшные годы засухи, когда земля в один день выпивала воду из всех рек, ручейков, болот и колодцев.
Лёк спрятался за дерево неподалеку от Буки-гиены, от ее костра и котла, где варился ободранный и разделанный бык.