– Не поровну, а по справедливости, – поджала губы Сима и положила свой слегка откушенный бутерброд. – Не будет тут справедливости. Вы сейчас так все поразрежете, что делающему человеку не достанется ничего. А ничего справедливого ты, цыган, не придумаешь.

– Так что, значит, по-вашему, справедливо, Серафима Юрьевна? – со смешком отмахнувшись от этого «цыган», спросил Анпилогов.

– Справедливо – это когда делаешь, делаешь и делаешь. Знаете, как мне говорила моя еще бабка? Сделай, Симочка, и не думай. Сделай и не думай. А я вот картошечки намыла, сложила в сухой корзинке на холодку, на сквознячке.

– Нет, Серафима Юрьевнва. Я так и не понял, что, на ваш взгляд, предполагает теперь делать Николай. Передайте ему, что я дальше намерен собирать и тестировать системы – пусть на основе импортных комплектующих – которые хоть в какой-то мере позволят заменить утерянные нами технологии. Ну, не важно, как я сказал… Которые поправят нашу жизнь. Ну, а вам, Демуре, Уле – если у них что-то сложится – я постараюсь обеспечить нормальный уровень. И вот – он поглядел вокруг – жилье попросторнее.

– Не нужно ему этой беспутной девки, – Серафима снова отложила бутерброд, хотя и с удовольствием облизнула губы. – Может, дядька пристроит Колю где-нибудь возле себя. Он там, в Питере, работает на нормальном заводе. Как-нибудь жизнь подуспокоится, мы перетерпим.

Анпилогов вышел из прохладного подъезда в жару, но бумажный лик Серафимы так и стоял у него перед глазами. Он прекрасно понимал ее, она никак не могла сделать скачок. Он медленно мазала клейкую массу гладким плоским ножом, и текла в своем сознании дальше, меняясь едва заметно.

И, что было очень похоже на давнишний приход Демуры – Анпилогова посетил Пень. Вернее, как нынче принято стало говорить: Павел Петрович Панов.

Он устроился поодаль Анпилогова на мягком кожаном диване под экзотическим растением, закурил.

Леник, сидя за своим гигантским полукруглым письменным столом, постукивал толстым пальцем по красной полированной поверхности и думал, что Пень не следует указаниям Майки Городошницы, не посещает штатного косметолога, да и у парикмахера был недели три назад, не меньше. Костюм, правда, у сотрудника Панова, вполне соответствовал заданным стандартам, но Павел Петрович не умел носить его так, чтобы в течение дня он не превращался в подобие измятой спецодежды.

– Леник, – начал нынешний Панов (Анпилогов шмыгнул носом, но смолчал, была же договоренность не обращаться уменьшительными именами друг к другу даже наедине) – Так вот, Леник. Наши люди недовольны. И мощно. Ты набрал целый отдел рекрутов из артеллерийского училища, ты решил приобрести Институт практической гляциологии. К чему это, Леник?

– А ты так полагаешь, сотрудник Панов?

– Еще, говорят, ты купил участок земли на слиянии рек, более дорогого места и представить себе трудно, и собираешься строить там что-то: пансионат, клуб, поместье… Это так?

– Павел Петрович, я же просил, чтобы подчиненные, кому нужно по личным вопросам, являлись ко мне в определенные часы. И записывались у Майи. У меня, как тебе известно, шестидневная рабочая неделя, и один из своих рабочих дней я выделяю для бесед с сотрудниками.

– Ну да, тут ты мастер. Это ж надо, у каждого молодого специалиста выспросить, какие у него отношения с родителями, с друзьями, с девочками… И не отрывает ли его все это от основной работы. Прям, еженедельный отчет о ежедневных и ежечасных продвижениях. Как в старые добрые времена, б-ббб..!

– Вот чего не терплю, так это искусственно вызванных конфликтных ситуаций, а также крепких выражений в рабочем помещении. Еще одно слово, Павел…

– И ты меня, б…бутерброд соленый, просто выставишь за дверь?

И Анпилогов вдруг рассмеялся. Он никак не ожидал сейчас этого старого слова, этого призрака времени и звука.

– Ну, Пень! – вырвалось у Леника. – Вот построю на слиянии рек свой пансионат-поместье – под названием Бак, там мы с тобой и посидим, поговорим. Задуман неплохой винный погреб.

– Бак? А, ну мы же – в автономном плавании. Там, на баке… Слушай, а почему именно департаменту специальных проектов, в который ты набрал ребят из инженерного отделения артиллерийскго училища, выделили квартиры в 4-ом подъезде нашего дома в Каратаево? У тебя что, в других подразделениях нет очередников? Между прочим, Ульяна Владимировна до сих пор живет с родителями, а при ее служебном положении…

– А при ее служебном положении она могла бы и прикупить себе апартаменты, – снова начал раздражаться Леник, имя Ульяны подействовало на него, словно красная тряпка. – Да еще и при наличии у нее любезного друга из Минналогов и сборов, так их!..