Шрифт:
На следующий день я принес в госпиталь альбом со своими марками. В конце концов, если Шурка Васин живой, он меня наверняка простит.
Но мальчика без ног в палате уже не было. Мне сказали, что его перевели в другой госпиталь, а может, и в другой город…
В школе я больше всего люблю военное дело. Наш военрук уже был ранен на фронте, но про войну нам ничего не рассказывает. Он с нами занимается практически.
Во-первых, он научил нас строиться и выполнять команды. Если хорошая погода, занимаемся во дворе. Если плохая — в зале.
— Взво-о-од! Становись!
Мы становимся по росту. Первым, канешно, дылда Борька. Я в самом конце.
— В одну шеренгу — стройсь!
— Равняйсь! Смирно!
Военрук обходит наш строй и делает замечания.
— Грудь вперед! Живот убрать!
— На первый-второй ращитайсь!
— В две шеренги — стройсь! Раз! Два! Три!
— В одну шеренгу стройсь! Раз! Два! Три!
— Шаг вперед, делай раз! Кру-у-у-гом!
Девчонки в военном деле не участвуют.
А мы учимся ходить строевым шагом, как на параде.
— Выше мысок! Нога прямая!
А еще учимся ползать по-пластунски.
— Опусти задницу! Жмись к земле! Враг не дремлет!
Я стараюсь изо-всех сил. Военрук даже ставит меня в пример. Я поднимаю ноги на уровень носа и тяну мысок выше всех.
— Вольно! Перекур!
Но мы пока некурящие.
Дома я показываю, как надо ползать по-пластунски. Прижимаясь к полу, потому что иначе можно заработать по заднице. Враг не дремлет!
Бабушка ползать отказывается.
«Война моторов»
Весной сначала тают сугробы. Потом начинается ледоход на Урале. Такого ледохода я еще никогда не видел. Это, я вам скажу, поинтересней, чем в кино.
Когда лед тронулся, мы, мальчишки, канешно, дунули на реку. И никто про уроки и не вспомнил.
Красотища! На больших льдинах можно даже покататься, пока они вдоль берега скребут. Но, кроме Котика, на это жуткое дело никто не пошел. Все-таки Кот у нас самый смелый из всех!
К весне дядя Яша наконец дописал свою книгу про танки и тетя Ира ее напечатала на своем «ундервуде». Печатала она на папиросной бумаге. Другой бумаги не хватало даже для школьных тетрадей.
Мы писали на серой шершавой бумаге пером номер 86 — другим было нельзя, — диктанты расплывались, и разлетались по всей тетрадке большие кляксы. Но все равно, у дяди Яши получилась толстая книга. Правда, ее пока никто не читал, потому что не хватало времени.
Я в этот момент сам стал читать про Дубровского, хотя в школе его не задавали, и у меня тоже не было свободного времени. Но я думаю, что дядя Яша и не дал бы мне свою книгу почитать. Не из вредности, а потому что я все ж таки еще плохо разбираюсь в военной стратегии. А современная война — это «война моторов», и про кавалерию надо совсем забыть. Это дядя Яша доказал как дважды два четыре.
Но военный комиссар послал его к «чертовой матери», хотя и сражался с ним вместе еще в Гражданскую войну. И велел не показываться на глаза маршалу Буденному.
Хотя живого Буденного в нашем городе не было, а просто в магазине стоял гипсовый бюст главного кавалериста, пока его не раскупили к празднику. Лично я все-таки убрал из своей коллекции оловянных солдатиков на лошадях, которые привез в эвакуацию из Москвы. Так, на всякий случай.
В нашей семье очень верили дяде Яше. Потому что «Совинформбюро» только вешало всем лапшу на уши.
Так говорили на кухне, когда думали, что я уже сплю. А на самом деле я не спал, а сидел в уборной, не зажигая света.
Серьезные вещи, зарубите себе на носу, узнаёшь только через щелочку в уборной. Хотя риск большой — вдруг кто-нибудь после чая захочет по-маленькому? Тут надо ухо держать востро и, как только скрипнет стул, вовремя смыться.
На какие только хитрости приходится идти, пока взрослые считают тебя ребенком!
Дядя Яша по-прежнему ночевал на столе. Вот здесь, в коридоре.
Спал не раздеваясь, только сняв свои сапоги на высоких каблуках и укрываясь шинелькой с двумя рядами пуговиц, которую теперь никто не носит. Под голову он клал вещевой мешок. Чтобы сразу, как только придет повестка, вскочить и бежать на фронт.
Но повестка так и не приходила, а дядя Яша сам ходил в военкомат каждое утро как на работу. Потом он приходил и молчал. Это значит в «очередный раз» его послали к чертовой матери.
И книжку, которую он всегда таскал с собой в военкомат, опять отказались принять и послать в Москву.