Я вытащила деньги из кармана.

— Это за огненный папоротник — Я протянула их ему.

Он покачал головой и взял. Не говоря ни слова, приподнял желтую ленту и подошел к людям из соседних домов, собравшимся на улице.

Я слышала, как он успокаивал тех, кто стоял ближе, но я знала, что в действительности утрата любимых растений разбила ему сердце. Они были его учителями, его друзьями, его связью с окружающим миром. И я знала: их невозможно заменить.

Я бросила последний взгляд на помещение прачечной. Теперь она была как все остальные прачечные в Ист-Виллидж. Обшарпанные плитки, огромные серые машины, записки, написанные от руки и небрежно приколотые к пробковой доске, старые треснутые пластиковые столы для упаковки.

Теперь, когда больше не было растений, я поняла, возможно, в первый раз, сколько любви и труда потребовалось, чтобы превратить обычное помещение в то чудо, каким была прачечная Армандо.

Я повернулась и пошла домой, зная, что разрушила маленький островок красоты в мире. Есть такие вещи, которые невозможно исправить, и я понимала, что никогда не смогу компенсировать Армандо его потерю.

Однажды он рассказал мне, казалось, это было сто лет тому назад, что, если я расскажу кому-нибудь о девяти растениях, мне их никогда не увидеть. Он был прав. Но теперь и ему самому их никогда не увидеть.

Флорибунда, садовая роза, с ее обильными благоухающими сладостью цветами, с гладкошелковистыми на ощупь лепестками, благотворно влияющими на все органы чувств, может очаровать вас и обязательно очарует, а кроме того, введет в заблуждение своей видимой слабостью и беззащитностью. В действительности это выносливое, чрезвычайно устойчивое к заболеваниям, колючее и морозоустойчивое растение. Выражение «железная ручка в бархатной перчатке» ставшее поговоркой, — это о ней.

Мы с Армандо сели у прачечной на опрокинутые красные ящики из-под молока. Внутри было жарко, и я с удовольствием сидела на ветерке. Перед нами рос дуб, одно из немногих деревьев на Двенадцатой авеню, и в этот ранний утренний час ни один лист не шевелился на нем. Я держала в руке стаканчик с кофе и сидела, опершись о кристально чистое стекло новенького окна прачечной.

— Человек, который ограбил прачечную, дал тебе первое тропическое растение, твою райскую птицу, и за это ты ему обязана многим. Больше, чем осознаешь.

— Это было всего лишь растение.

— Оно привело тебя ко мне. Ты бы никогда не узнала малютку, огненный папоротник, в окне, если бы тот продавец не дал тебе брошюру.

— За это можно было бы только поблагодарить Господа!

Армандо, успокаивая меня, замахал рукой:

— Теперь, когда он получил все девять растений, твой долг оплачен сполна и ты теперь чиста. Кроме долга передо мной.

— Конечно, я сделаю все, что вы мне скажете.

— Не торопись говорить «все».

— Все, что угодно.

Мы оба рассмеялись. И мне было приятно опять увидеть его мелкие зубы.

— Ты знаешь, почему ты мне должна?

Я посмотрела на прачечную без цветов и растений. Только металлические машины и треснувшие плитки.

— Нет, нет, не из-за окна и даже не из-за растений, хоть мне их очень не хватает и я, возможно, никогда не смогу их полностью восстановить. Ты не разбивала окна и не крала цветов. Это вина другого. Ты мне должна, потому что от меня ты узнала нечто важное о себе самой. Я показал тебе, до чего ты жадная, и вот за это ты мне должна. Много.

Я почувствовала, что начинаю злиться.

— Тебя обуяла такая жадность, что ты решила подзаработать на моих растениях. И так отчаянно хотела заполучить этого мужчину, что связалась с нечестным и опасным человеком. А потом ты погрузилась в столь глубокое отчаяние, что оно затмило способность оценить его адекватно. Такие типы встречаются в жизни.

Я поднялась с ящика:

— Я вовсе не в отчаянии.

— Хорошо. Теперь ты должна мне еще больше за то, что я разозлил тебя и ты перестала грустить.

— Что я вам должна? Я найду способ отдать долг. Заплачу столько, сколько вы скажете.

По правде говоря, мне страстно хотелось дать Армандо денег и забыть всю эту историю. Все, связанное с ним, со всеми этими растениями, прачечной, Эксли, стало меня сильно напрягать.

В действительности встреча с ними, с этими садоводами, заставила меня по достоинству оценить комфорт и удобство моей прежней жизни в мире рекламы. Да, в моей работе встречались малоприятные, даже отвратительные с точки зрения этики моменты, но ведь на самом деле это была хорошо оплачиваемая и безопасная, спокойная жизнь. Я ошиблась, считая, что мир, в котором существуют Эксли и Армандо, в какой-то мере проще, спокойней и интересней.