— Какого давления? — переспросил Венедиктов.

— Парциального.

Усмехнувшись, Валерий Николаевич вышел из кабинета в приемную, наклонился над сидящей за столом секретарем Анастасией Алексеевной Добрускес, имевшей шестиклассное образование:

— Тася, Вы знаете, что такое «парциальное давление»?

— Нет.

— Вот и я не знал, — и с мальчишеской озорной улыбкой вернулся в свой кабинет.

Эта история почему-то стремительно разнеслась по всему КБ, т. к. главный конструктор задавал вопрос о «парциальном давлении» специалистам многих других отделов. Позднее эта тема даже нашла отражение в стенной печати.

Не скрою, постоянное насыщение главного конструктора знаниями из дисциплин, на которые опирается работа отдела силовых установок, поднимала и мой уровень знаний.

Уверен, что Валерий Николаевич получил от специалистов нашего отдела квалифицированное толкование по многим вопросам, относящимся к двигателям и системам силовой установки. В связи с этим хочется привести отрывок из статьи корреспондента «Областной газеты» Елены Овчинниковой с названием «Главный конструктор» [11], написанной ею под впечатлением взятого интервью у В.Н. Венедиктова:

«Тысячами экспериментов, расчетами, изучением внутреннего опыта и достижений «супостатов» «вытаптывалась» система охлаждения двигателя. Критерий был поставлен очень жесткий: машина должна работать без ограничений при температуре в 40 градусов. «Дрались» за каждый градус, изменяя конфигурацию элементов системы, конструкцию узлов, угол наклона жалюзи. По специальности Венедиктов был инженером-механиком и в начале этой эпопеи признавался: «В теплотехнике я дуб дубом». Но к 80-м годам, когда «недоступные» 40 градусов все-таки были достигнуты, он мог спорить на равных с любым асом, и его признавали одним из ведущих специалистов в этой сфере среди всех танкостроителей Союза, а систему охлаждения тагильской машины — непревзойденной.

Это была его отличительная черта: всю жизнь он учился сам, не стесняясь консультироваться даже у молодых специалистов, если в чем-то они разбирались хорошо, и тем самым заставлял учиться подчиненных. Им это только добавляло желания работать: как же, Главный совета спрашивал!

Он же не жалел на процесс «взращивания» специалистов ни времени, ни врожденных театральных способностей, ни дара психолога».

Главный конструктор привлекал к участию в войсковых испытаниях танков весь ведущий состав КБ. Начальники конструкторских отделов знали особенности эксплуатации разработанных комплексов и систем (и их недостатки) не понаслышке. К испытаниям Валерий Николаевич готовился, тщательно подбирая состав рабочей группы от УКБТМ. До 1974 года на полигонных и войсковых испытаниях танков неизменно присутствовали начальники ведущих отделов. Особое значение Венедиктов придавал личному участию в испытаниях начальника отдела силовых установок, говоря: «Любые неприятности можно пережить, кроме неприятностей по «хозяйству» Вавилонского».

Понимая всю ответственность предстоящих испытаний, я самым добросовестным образом готовил лучших специалистов отдела к испытаниям, организуя разумную очередность их командирования.

Но Венедиктов хотел видеть на испытаниях лично меня.

Складывалась ситуация, когда я мог безвылазно находиться в длительных командировках, теряя управление отделом. Кроме того, установившийся в это время мой режим работы (практически ежедневное пребывание в КБ или УВЗ до 19–20 часов и периодические вызовы по ночам в цеха завода для решения производственных вопросов) вынуждал меня полноценно использовать свой отпуск, хотя бы по частям, летом. В этом отпуске нуждалась и моя семья.

Но Венедиктов в решении своих вопросов был бесцеремонен и нетерпелив.

В.Н. Венедиктов в кругу коллег и единомышленников. По левую руку от него — преемник Валерия Николаевича на посту главного конструктора УКБТМ В.И. Поткин

Проведя все лето 1971 года в командировках на полигонных испытаниях «Объекта 172М» в Туркмении и Закавказье, я по договоренности с Валерием Николаевичем, летом 1972 года отбыл с семьей в Воронеж к месту жительства своих родителей. В первый же день встречи с родителями прямо за праздничным столом я получаю телеграмму: «Вавилонскому прибыть в Новомосковск, войсковая часть №… к 6-00 (указано число) с заездом в Нижний Тагил. Венедиктов».

В родном КБ уже находились два авиабилета (со мной летел конструктор- электрик А.Г. Богомолкин) и командировочные удостоверение на длительный срок каждому. В этот же день мы вылетели в Днепропетровск. Накануне указанного срока прибытия поздно вечером мы тщетно искали любой вид транспорта для доставки нас из Днепропетровска в город Новомосковск. Пришлось брать такси с оплатой этой дороги в оба конца с дополнительной оплатой нашей поездки в ночное время и долгий поиск глухой ночью расположения нашего секретного лагеря. Самое удивительное, что торопились мы напрасно. Испытания были задержаны на много дней. Венедиктов не поинтересовался, как мы добирались, и не извинился за испорченный мне и моей семье отпуск. О компенсации затрат на такси мы вопрос перед ним даже не ставили.

В другой раз Валерий Николаевич вдруг потребовал от референта В.А. Ямова срочно отозвать меня из отпуска. Ему доложили, что я с семьей нахожусь в Сочи без путевки и адрес моего проживания никому не известен.

Последовала команда найти меня через КГБ (!) Ему объяснили, что в Большом Сочи, протяженностью 75 километров в это время отдыхают миллионы людей «дикарями». «Тогда командируйте в Сочи людей для поиска Вавилонского», — последовала команда. Только через сутки он оставил мысль о моем розыске. Говорят, что желающих «искать меня» в Сочи было очень много.