– Ах ты женушка моя дорогая! – огорченно покачал головой Бояров.

– При чем здесь ваша супруга?

– Но тогда, значит, за моим домом установлено наблюдение?

– Зачем же? Обычная оперативная работа. Ведь ситуация, согласитесь, складывалась неординарная.

– Вот именно, – невесело усмехнулся Бояров. – Жена моя, как вы, вероятно, изволите знать, Александр Борисович, женщина… своеобразная. С особым характером. А охрана ее, которую мне предложил господин Маркин, честно говоря, не очень нравилась. Поэтому я… подстраховывался, скажем так.

– Но почему именно Маркин?

– Не знаю. Возможно, потому, что они с полковником Довбней приятели, а тот как раз и командует охраной среднего кремлевского звена. Короче, когда мне доложили об инциденте у Дома литераторов, я позвонил Маркину: кого, мол, ты мне рекомендовал? Ну а тот, уже в порядке одолжения, попросил меня не поднимать шума и решить вопрос с оружием.

– Откуда же вам было известно, что оружие у них отобрано?

– Так в милиции его у них не обнаружили. При задержании.

– Скажу одно: ваш человек молодец.

Бояров лишь пожал плечами.

– Ну хорошо, – сказал он, – а что еще наговорила вам моя жена?

– Ничего особенного. Она любит вас, Николай Андреевич. Поэтому и разнесла ворота.

– Но она же примчалась к вам в Генеральную прокуратуру, вероятно, совсем не для того, чтобы жаловаться на какого-то там Маркина! Или сетовать на действия своей охраны, то есть заниматься проблемами, спокойно решаемыми дома?

– Разумеется, нет. По-моему, ее гораздо больше волновала ваша судьба, Николай Андреевич. И судьба диадемы, которая так и не стала ей приятным подарком.

Бояров помолчал и заговорил с видом человека, вынужденного уличать самого себя в неблаговидных поступках.

– Поверьте, Александр Борисович, я сегодня искренне сожалею, что ввязался в эту историю с драгоценностями. Но, с другой стороны, как мог, скажите, человек, постоянно имеющий дела с финансами, отказать в просьбе тому же министру финансов? Или председателю Гохрана? Или советнику самого президента? Ведь дело намечалось огромное! Государственное!

– Верю, что вы действовали бескорыстно, – с почти незаметной иронией сказал Турецкий. – А диадема, к примеру, просто случайный и необязательный эпизод…

– Ай-я-яй, женушка… – снова вздохнул Бояров.

– Ладно, сменим пластинку. Пленка-то эта каким образом оказалась в ваших руках? – Турецкий подбросил на ладони мини-кассету.

– А вот тут не поверите, – продолжая думать о своем, чуть улыбнулся Бояров. – В сортир захотелось. Там, в усадьбе. Ну, естественно, снял пиджак. А надевая, случайно нащупал нечто постороннее. Все остальное было уже делом техники… Я ж все-таки военный человек, хоть и в прошлом.

В этот момент на столе зазвонил телефон. Турецкий, жестом попросив извинения, взял трубку. Выслушав сообщение, поблагодарил и вернул трубку на место. Внимательно посмотрел Боярову в глаза, и гость забеспокоился:

– Произошло что-то из ряда вон, Александр Борисович?

– Только что арестован председатель Гохрана Виталий Евгеньевич Пучков… Давайте ваш пропуск, закончим…

– Не ваша работа, Александр Борисович?

– Между нами – ФСБ.

– О! – Бояров поднялся и кивнул, прощаясь. Известие его слегка оглушило, это было заметно. Турецкий поднялся следом, чтобы проводить гостя до лестницы…

Медленно крутилась бобина кассетки, разматывая пленку. Из динамика слышался глуховатый и размеренный голос человека, привыкшего к общению с большими аудиториями, точнее, с покорными слушателями.

"…Но вот вы, уважаемый Николай Андреевич, намекнули – и не без задней мысли – на нашего дряхлеющего президента. Стареющего прямо на глазах, но по-прежнему непредсказуемого в своих решениях и поступках… Намекнули же? Нет, не спорьте! А теперь подумайте сами: на кой ляд нам его убирать? Что он, к примеру, нам с вами сделал плохого? И ведь ничего, кроме хорошего! Больше скажу, кабы не он, бегали бы вы в подполковниках, потому как вовремя академий не кончали, и уж конечно не имели бы того, что имеете сейчас… Да пусть живет он дальше и здравствует на благо будущей России! Другое дело, что не за горами выборы и, кто станет новым президентом, нас не может не волновать…

Допускаю и даже убежден, что такого неожиданного поворота в своих демократических преобразованиях наш президент не ожидал. Тем более не думал, что колоссальные материальные ценности почти в одночасье могут оказаться в руках криминальных структур.

Но, с другой стороны, а в чьих же руках они должны были сосредоточиться, если самые умные и последовательные в достижении своих целей люди, самая талантливая в экономическом отношении публика почти сплошь сидела по тюрьмам?! Спросите: за что? Да ни за что! Исключительно за то, что хотели хорошо жить и имели к тому все предпосылки!