— Боже мой, какая в вас бездна достоинства! Вы прямо-таки княжна великорусская! Ваши предки не из царской семьи? — пошутил генерал.

— Нет, я из семьи рабочих, вы же знаете, — улыбнулась Виктория.

— Знаю, деточка, знаю. И что отец погиб еще на финской, и что мать умерла в блокаду… Бедная девочка! Ну-ну, работайте, не буду мешать. И я поработаю над документами. Меня с полчаса ни с кем не соединяйте.

— Есть, товарищ генерал, — четко ответила Виктория.

— Ну, ну, мне больше нравится, когда вы зовете меня по имени и отчеству. Разумеется, когда мы одни, — он ласково улыбнулся и затворил дверь.

— Разумеется, старый боров. — едва слышно прошептала Виточка и презрительно улыбнулась.

Сташевич миновал еще два перекрестка, свернул на тихую улочку, утопавшую в тополях, прошел почти до конца и нырнул в неприметную подворотню довольно приземистого здания, единственной достопримечательностью которого была четко выписанная тушью табличка «Типография им. Федорова».

В кабинете директора типографии вдоль длинного стола для заседаний сидели уже Хижняк и Орлов. Хижняк должен был прийти на встречу первым, далее с интервалом в десять минут — Чиж, потом он, Олег. Сташевич взглянул на часы. Все точно! Хижняк легким кивком и улыбкой подтвердил, что все идет по плану. Во главе стола — седой, с впалыми щеками мужчина в темно-сером костюме. Блекло-голубая рубашка, явно из довоенных запасов, галстук в полоску — типичный инженер или даже начальник цеха.

— Здравствуйте, проходите! — сделал приглашающий жест «инженер» и поднялся. Он был довольно высок. — Давайте знакомиться.

— Старший лейтенант Сташевич, — представился Олег, пожимая протянутую руку.

Рука была крепкая, мускулистая. Короткое энергичное пожатие понравилось Олегу.

— Подполковник Заречный, начальник львовского отдела Смерш. Садитесь. Ну, все в сборе, так что начнем.

Заречный обрисовал ситуацию, перечислил последние диверсионные акции. Многое из того, что он говорил, было уже известно группе Хижняка из материалов «задания», но слушали они внимательно — лишних знаний не бывает. Тем более, что в рассказе смершевца прозвучало и нечто совершенно новое.

— …И вот последнее преступление, совершенное прошлой ночью. Ограблен центральный склад. Убита охрана и вся ночная смена — двенадцать человек. Огнестрельное оружие не применялось. Действовали ножами и приемами боевых единоборств.

— А именно? — поинтересовался Хижняк.

— В основном переломы шейных позвонков и несовместимые с жизнью травмы в области затылка, височной кости, основания черепа.

— То есть речь может идти о диверсантах, которые прошли обучение в спецшколах и обучены мастерству убивать голыми руками?

— Да, именно. Мы тоже считаем, что среди них есть профессиональные диверсанты. Но есть и просто бандиты, убийцы, всякая шваль. Помимо точных, нацеленных на мгновенное убийство, в том числе ножевых ударов, на теле убитых есть и непрофессиональные множественные ранения, нанесенные явными дилетантами, если можно так выразиться. Эта банда орудует у нас не первый месяц. Почерк всегда одинаков. Форма офицеров Красной Армии, безукоризненно выполненные документы.

— Что похищено?

— Да многое. Консервы, сахар, мука, чай, кофе, сгущенка, яичный порошок. Что-то из гуманитарной помощи, еще по ленд-лизу полученное. Полный список я вам дам. Я уже распорядился отслеживать появление этой продукции на рынках, барахолках, районных базах. Каждый закуток области не прошерстишь, но в городе наблюдение обеспечим.

— Хоть какие-то наводки есть? Кто они? Местные националисты или поляки, немцы? Кто за ними? Армия край-ова, «лесные братья», абвер?

— Известно, что в состав банды входит некто Паленый, матерый уголовник, бежавший из мест заключения. Внешность у него больно приметная — лицо ему подпалили, когда пацаном свою бандитскую карьеру начинал. А что до руководства, до тех, кто стоит за ними. До сегодняшнего дня ответа на этот вопрос у меня не было. Но вот последние события некоторый свет могут пролить.

Заречный достал из ящика стола пакет, из которого извлек серебряный медальон на разорванной серебряной же цепочке.

— Один из рабочих, видимо, оказал сопротивление бандитам и был зверски убит. На теле одиннадцать ножевых ранений. А в руке было зажато вот это украшение. На медальоне какие-то знаки, значения которых мы пока понять не можем. Привлечь музейщиков еще не успели.

— Можно взглянуть?

— Пожалуйста! — подполковник протянул Хижняку находку.

Сташевич и Орлов склонились над медальоном, который лежал на ладони Егора.

На серебряной поверхности были отчеканены странные знаки в виде причудливой формы ломаных линий. Все трое несколько секунд молча их рассматривали.

— Это древнегерманские руны! — уверенно заявил вдруг Орлов.

— Что? — в один голос спросили присутствующие.

— Буквы древнегерманского алфавита. Используются для начертания заклинаний и всякого такого. Их носят обычно в качестве амулета, оберега.

— Вы историк? — спросил пораженный Заречный.

— В некотором роде, — Хижняк быстро ответил за Орлова. — Если лейтенант уверен, что это руны, значит, руны!