— Неужели это так неправильно? — спросил он своих ближайших советников. — Неправильно идти путем провидца и искателя вместо того, чтоб стать солдатом? Откуда в моем отце такая жажда крови? Почему на все вопросы он отвечает лишь разрушением?

Кор Фаэрон сжал плечо Лоргара сильнее.

— Потому, сын мой, что он серьезно запятнан. Он несовершенный бог.

Во мраке покоев примарх впился в глаза приемного отца острым и холодным взглядом.

— Не произноси того, что собираешься сказать.

— Лоргар… — попытался начать Кор Фаэрон, но осекся под сверканием глаз примарха. В их остроте читалась просьба, а не ярость.

— Не говори этого, — прошептал Лоргар, — не говори, что мы разорвали родной мир на части столько лет назад во имя ложного поклонения. Я не смогу жить с этим. Да, Император плюнул на все, чего мы достигли как Легион, но это совсем другое дело. Ты сможешь помочиться на Завет и на ту мирную Колхиду, которую мы создали ценой шести лет гражданской войны? Ты назовешь моего отца ложным богом?

— Говорите истину, — вступил Эреб, — даже когда ваш голос дрожит.

Лоргар уронил свое вымазанное в пепле лицо на грязные руки. В этот миг Эреб и Кор Фаэрон встретились глазами. Младший кивнул старшему, и Первый капитан вновь заговорил.

— Это правда, Лоргар. Я бы ни за что не солгал тебе. Есть то, что мы все должны признать. Мы должны искупить этот грех.

— Капелланы с вами, сир, — голос Эреба добавился к голосу Кор Фаэрона, — сердце каждого жреца-воина в Легионе бьется в унисон с вашим. Мы готовы действовать по вашему слову.

Лоргар отмахнулся от их слов, сбрасывая с плеча ободряющую руку приемного отца. От этого движения заживающие рубцы на его лопатках разошлись, и по золотой спине побежали ручейки темной крови.

— Вы называете всю мою жизнь ложью.

— Я говорю, что ты заблуждался, сын мой. Только и всего. — Кор Фаэрон погрузил свою узловатую руку в кучу пепла возле Лоргара. Прах Монархии потек между его скрюченных пальцев, источая запах обожженного камня и поражения. — Мы молились ложному богу из благих побуждений, и Монархия поплатилась за нашу ошибку. Но никогда не поздно искупить свою вину. Мы очистили наш родной мир от Старой Веры, и теперь ты напуган, как и все мы: что, если Колхида процветала, следуя старыми путями и их легендами, пока мы не разорили их во имя лжи?

— Это ересь, — Лоргар дрожал, едва сдерживая эмоции.

— Это искупление, сын мой, — покачал головой Кор Фаэрон, — мы ошибались столь долго. Мы должны очистить самые корни наших заблуждений. Средство находится на Колхиде.

— Довольно, — слезы пробивали себе дорогу сквозь пепел на лице Лоргара. — Вы оба… оставьте меня…

Эреб поднялся, повинуясь, но Кор Фаэрон снова положил руку на плечо примарха.

— Я разочарован, мальчик мой. Так гордиться своей неспособностью признать ошибку и исправить ее.

Лоргар стиснул безупречные зубы, на его губах заблестела слюна.

— Ты хочешь вернуться на Колхиду, колыбель нашего Легиона, и извиниться за два миллиона смертей, за шесть лет войны и за обращение целого мира в поклонение ложному богу почти на столетие?!

— Да, — ответил Кор Фаэрон, — ибо искупить свои ошибки способен лишь великий. Мы перестроим Колхиду, как и все миры, которые мы покорили с начала Великого крестового похода.

— И каждый мир, который мы покорим в будущем, — добавил Эреб, — должен следовать новой вере, а не поклоняться Императору.

— Нет никакой новой веры! Вы оба обезумели. Вы думаете, что стоявший на коленях Легион покрыл меня позором? Монархия ничто по сравнению с осквернением ложью моего родного мира?

— Правде нет дела до наших желаний, сир, — сказал Эреб. — Правда просто есть.

— Ты изучал Старую Веру, — произнес Кор Фаэрон, — ты следовал ей, когда был юношей, до того, как тебя посетили видения о приходе Императора. Ты знаешь способ выяснить, была ли та вера ложной, или нет.

Лоргар вытер с лица высыхающие серебристые слезы.

— Ты хочешь, чтобы мы гонялись за мифом среди звезд, — его глаза метались между ними обоими, яркие и сосредоточенные. — Давай говорить прямо, искреннее, чем когда-либо раньше. Ты хочешь, чтобы мы отправились в дурацкую одиссею по галактике в поисках тех самых богов, которых отрицали десятилетиями.

Лоргар расхохотался, и смех был наполнен отвращением.

— Я прав, не так ли? Ты хочешь, чтобы мы предприняли Паломничество.

— Мы — ничто без веры, сир — ответил Эреб.

— Человечество, — ладони Кор Фаэрона сложились в молитвенном жесте, — должно иметь веру. Ничто так не объединяет людей, как единство веры. Ни один конфликт не сравнится по ярости с религиозной войной. Ни один воин не убивает с убежденностью крестоносца. Ничто в жизни не порождает обязательств и амбиций больших, чем узы и мечты, выкованные верой.