В Твери завязывался новый сложный событийный клубок. Мы помним, что митрополит Киприан бежал из осаждённой Москвы именно в Тверь, к Михаилу Александровичу, а не в Кострому, к Дмитрию, как бежавшая вместе с ним княгиня Евдокия. Получив ярлык на княжение Тверское, очевидно, по сговору с Киприаном, Михаил Тверской решил, что пробил его час. Тайком от Москвы, окольными путями вместе с сыном Александром Михаил Александрович пошёл в Орду к Тохтамышу, добиваясь ярлыка на великое княжение Владимирское и Новгородское. Это стало известно Дмитрию Ивановичу. Вне себя от гнева на митрополита, благословившего Тверского князя на поездку в Орду, московский князь снаряжает посольство к нему в Тверь, которое возглавляют два его боярина — Семён Тимофеевич и Михаил Морозов, «зовя его къ себе па Москву» [351] . 7 октября митрополит прибыл в Москву. Можно только догадываться о споре, разгоревшемся между ними. Конечно, главным упрёком Дмитрия было не то, что «не седелъ въ осаде на Москве» [352] , этот упрёк с таким же успехом мог быть применён и к нему самому, а го, что бежал к заклятому врагу московского князя Михаилу Александровичу. Главное, что, очевидно, припомнив все обиды, причиненные ему Дмитрием, Киприан поддержал в самую критическую минуту не его, Дмитрия, а тверского князя. Ведь без благословения главы церкви Михаил Александрович вряд ли решился искать великое княжение Владимирское, и не исключено, что Киприан был инициатором этого мероприятия. «Toe же осени съеха Киприянъ митрополитъ с Москвы на Кыевъ, разгнева бо ся на него великыи князь Дмитреи» [353] . Никоновская летопись добавляет, что «съ нимъ вкупе поиде игуменъ Афонасей изъ Серпухова княжс Володимеровъ Андреевичя» [354] Вот за этими строчками видится ещё одна деталь в цепи доказательств, что братья оказались в конфликте друг с другом. Разгореться этому конфликту помешало прибытие посла от хана Тохтамыша «о миру и с жалованием oт царя» [355] . Очевидно, Тохтамыш вручил ярлык на княжение, признавая за Дмитрием Ивановичем титул великого князя Владимирского со всеми вытекающими отсюда последствиями. Воспрянув духом, Дмитрий Иванович на митрополичий престол вместо Кип-риана назначил Пимена, предварительно вызволив его из далёкой ссылки. Пимен с благодарностью принимает приглашение великого князя и уже зимой первым своим мероприятием производит назначение новых епископов: Саву в Сарай, Михаила в Смоленск, Степана Храпа в Пермь [356] , скорее всего, взамен верных Киприану людей. Всё начинается снова: борьба за единую русскую православную митрополию при главенстве Москвы, борьба за лидерство среди русских княжеств.

В ЛЕТО 6891 (1383 г.). 23 апреля 1383 года посылает Дмитрий Иванович своего старшего сына Василия в Орду к Тохтамышу «тягатися о великом княжении Володимерьскомъ и Новогородцкомъ съ великим князем Михаилом'ь Александровичемъ Тферскимъ» [357] . Сам тверской князь находится в ото время в Орде. Стремился ли московский князь «подстраховать» вручение ему ярлыка, чтобы хан не передумал в пользу тверского князя, либо это было условием Тохтамыша: направить к нему сына, как заложника покорности. Скорее всего, и то, и другое. Мы видим, что этим же летом находившийся в Орде Борис Константинович вызывает своего сына Ивана, а Дмитрий Константинович посылает в ставку сына Семёна [358] (Василий в это время находится при хане). Всё это не случайно. Через заложников хан добивался поддержания установившейся системы господства Золотой Орды над русскими князьями и их княжествами.

5 июля умирает Дмитрий Константинович Суздальский, тесть великого князя Владимирского Дмитрия Ивановича, и Тохтамыш вручает великое княжение Суздальское и Нижегородское его брату Борису Константиновичу, а не сыну умершего Семёну, как хотел этого князь. Наконец-то Борис дождался своего. Пройдя через горнило княжеских ссор и разногласий, захватывая у старшего брата Новгород и терпя поражение, довольствуясь ролью удельного городецкого князя, он всё же стал великим князем Суздальским, Нижегородским и Городецким. И таким правом наделил его Тохтамыш, получив верного слугу и союзника. А вот тверской князь не добился желаемого. Он ещё раз был пожалован тверским княжением, а ярлык на Владимирское княжество Тохтамыш оставил за Дмитрием Ивановичем, комментируя своё действие: «…азъ улусы своя самъ знаю и кийждо князь Русский на моемъ улусе, а на своемъ отечестве живетъ по старине, а мне служить прав — дою, и язъ его жалую; а что неправда предо мною улусника моего князя Дмитреа Московскаго, и азъ его поустрашилъ, и онъ мне служить правдою и язъ его жалую по старине во отчине его; а ты поиде въ свою отчину во Тферь и служи мне правдою, и язъ тебе жалую» [359] . Хан признавал Московское и Владимирское княжество вотчиной Дмитрия, а того — своим улусником, поставленным старшим над всеми русскими князьями. В Орде оставались сын Дмитрия Ивановича Василий, проведший там три года [360] , и сын Тверского князя Александр, которые чуть не оказались втянутыми в заговор против Тохтамыша, «смущаше убо ихъ некий царь Ординский, обещевая комуждо дати великое княжение, яко «и царя глаголаше, на сие приведу» [361] . Что из этого получилось, источники молчат.

А тем временем Дмитрий Иванович берётся вновь за решение проблем русской митрополии. Вновь два утверждённых, правда, в разное время в Константинополе митрополита, в результате этого иерархи русской церкви также разбиты на два лагеря: союзники Киприана и Пимена. Чтобы покончить с подобной неопределённостью, в Константинополь к патриарху Нилу посылается посольство во главе с архиепископом Дионисием, самой влиятельной фигурой русской церкви в это время. Вместе с ним Дмитрий Иванович посылает своего духовника игумена Фёдора, племянника Сергия Радонежского, в котором он видел, возможно, преемника Митяя. Целью данного посольства было определиться об «управлении митрополии Русскиа» [362] Снова проблемы русской митрополии выносятся на патриарший суд.

В ЛЕТО 6892 (1384 г.). По-своему трактовал Дионисий решение вопросов, стоящих перед русской митрополией. В Константинополе перед патриархом Нилом он выхлопотал себе звание митрополита Руси. И таким образом их стало три: один в Москве — Пимен, другой в Киеве — Киприан, третий в Константинополе — Дионисий. На что рассчитывал последний? На поддержку патриарха, но ведь он прекрасно понимал и зыбкость положения самого Нила. Продолжающее наступление турок сокращало размеры константинопольской патриархии, и суще-ственной помощью были только денежные вливания Руси. А здесь без воли Великого князя не обойтись. Будет ли благосклонен Дмитрий к Дионисию? Навряд ли. Ещё свежи примеры заточения самозванца Пимена, расправы с Киприаном. Не получив санкции на посвящение в митрополиты от Московского князя, едва ли можно было ожидать радушного приёма в Москве. И Дионисий, получив сан митрополита, сначала едет в Киев, вероятно, с тем, чтобы низложить Киприана, утвердиться в матери городов русских. Но здесь встречает враждебное отношение со стороны Владимира Ольгердовича Киевского и Киприана. «Почто пошелъ еси въ Царьградъ къ патриарху ставитися въ митрополиты безъ нашего совета? Се бо на Киева есть митрополить Кипри-анъ и той есть всей Руси митрополить; пребуди убо зде седя въ Киеве» [363] . Дионосий, как в своё время и Алексий, оказался в заточении «до смерти своей». А шумен Симоновского монастыря Фёдор в это же лето прибыл в Москву архимандритом и «лишьшую честь поручи ему на Руси паче инех архимандритъ» [364] . Щедро раздавал звания патриарх Нил, очевидно, были вескими аргументы в виде серебра и злата. Как бы то ни было, но после эгого племянник Сергия Радонежского становится одним из главных сановников русской церкви. А осенью этого года уже из Константинополя прибывают на Москву два греческих митрополита — Матфей и Никандр, наверное, для изучения на месте положения дел русской митрополии, и привозят вызов Пимену явиться к патриарху Нилу.

Заработал в полную силу механизм зависимости русских княжеств от Золотой Орды. Осенью этого года во Владимир прибыл «посолъ лють именемъ Адашъ Тахтамышь» [365] . В чём состояла лютость посла, дога-даться несложно. Речь шла о выплате дани в больших размерах, в противном случае Адаш (Адам в некоторых источниках) грозил всякими карами. А Дмитрий Иванович, как великий князь Владимирский, отвечал за сбор этой дани, обязан был представить ее в Орду в полном объёме, «бысть дань велиа по всему княжению Московскому, з деревни по полтине; тогда же и златом даваше въ Орду» [366] . Для разорённой Руси выплата подобной дани представляла большую сложность. С этой целью Дмитрий Иванович «посла бояръ своихъ къ великому Новугороду, Феодора Свибла, Ивана Уду, Александра Белеута, чернаго бору брати; и даша Новогородцы черной боръ» [367] . Это вызвало большие волнения и возмущения в Новгороде, вылившиеся затем в открытое неподчинение московскому князю.

В ЛЕТО 6893 (1385 г.). Зимой в Новгороде созывается вече «по старому обычаю Новогородцкому». Жители Великого Новгорода, обеспокоенные выплатой дани Москве в пользу Орды, отказались подчиняться воле московского князя. Крестным целованием посадник Феодор Тимофеевич и тысяцкий Богдан Аввакумович клялись перед вечем не подчиняться митрополичьему суду, «но судити ихъ владыце Нового-родцкому Алексею, или хто по немъ иный владыка будеть въ Новегороде; судити же ихъ по закону Гречьскому и въ правде и въ вине быти у нихъ по вере, по евангелию закона Гречьского» [368] . Сами посадник и тысяцкий обещали проводить свои суды согласно русскому обычаю при крестном целовании, при наличии двух свидетелей с каждой из спорящих сторон. Решение данного вече фактически ставило Новгород вне зависимости от Москвы, от великого князя Владимирского и делало шаг к дальнейшей конфронтации с Дмитрием Ивановичем. Ответные санкции не замедлили сказаться уже на следующий год.

А сейчас всё внимание Москвы вновь обращено к Рязани. Олег Иванович «изгоном» захватывает Коломну, важнейший стратегический пункт на южных рубежах московского княжества, разграбил город и увёл с собой большой «полон». В ответ на это Дмитрий Иванович посылает Владимира Андреевича с большой ратью на Рязанскую землю. Трудно сказать, чем закончилась битва между ними, известно только, что с московской стороны было убито много бояр московских, переяславских, новгородских и воевода великого князя Михаил Андреевич Полоцкий. Военное противостояние зашло в тупик. Взаимные набеги и разорения не приводили к одному какому-то результату. Нужен был иной выход из конфликта. И Дмитрий Иванович находит его.