— Мерси, — сказал Турецкий, прикуривая. Он помахал пред лицом, отгоняя дым, и покосился на девчушку. — Слушай, накинь на себя что-нибудь, а то неудобно.

Дина фыркнула.

— Двадцать минут назад ты по-другому пел, — насмешливо проговорила она. — Ладно, так и быть. А то еще помрешь со стыда.

Дина протянула руку, взяла с тумбочки майку и быстро ее натянула. Повернулась к Турецкому и, смешливо наморщив нос, спросила:

— Так нормально?

— Вполне, — сказал Александр Борисович. — Слушай, Дина, ты давно в этом доме живешь?

— Полтора года. А что?

— В этом доме, в соседнем подъезде, живет один парень. Зовут Алексей Данилов. Знаешь его?

Дина на мгновение задумалась и кивнула:

— Да, знаю. А зачем тебе это придурок?

— Почему же придурок? — удивился Турецкий.

— Да потому что кретин. Когда я только сюда въехала, он за мной ухлестывать принялся. Знаешь, чем хвастал? Тем, что за день сто баксов зарабатывает! Он мне сразу противен стал.

— Почему? — вновь удивился Александр Борисович.

Дина поморщилась.

— Терпеть ненавижу алчных. Эти кретины думают, что могут за деньги весь мир купить. Понимаешь, когда мужик начинает хвастать перед тобой деньгами, он сразу дает тебе понять, что ты для него — товар.

— В самом деле, — усмехнулся Турецкий. — Я об этом никогда не думал.

— Ну, и дурак, что не думал, — отрезала Дина. — К тому же, он мне и внешне сразу не понравился. У него такой взгляд… будто он тебя убить может. Ну, если ты что-то не так скажешь или сделаешь.

— Вот как? — вскинул бровь Турецкий.

— Вот так, — кивнула Дина. — Пепел с сигареты стряхни, а то пупок себе сожжешь.

Александр Борисович поспешно стряхнул с сигареты пепел в грязное, усыпанное окурками блюдце, стоявшее на тумбочке.

— А зачем тебе Данилов? — поинтересовалась Дина.

— Нужен по работе, — ответил Турецкий.

Девушка подозрительно посмотрела на него и усмехнулась.

— Ты же говорил, что работаешь дирижером!

— Ну да, — кивнул Александр Борисович. — Я слышал, что Данилов — хороший слесарь. Хотел заказать ему новую дирижерскую палочку.

— Не знаю, как насчет палочки, а машины он чинит будь здоров. Я слышала, к нему даже в очередь становятся. — Дина задумчиво наморщила лоб. — Ты знаешь, — медленно проговорила она, — мне кажется, он их не только чинит.

— То есть?

— Мне кажется, к нему пригоняют ворованные тачки. А он перебивает номера и всё такое.

Александр Борисович заинтересованно прищурился.

— С чего ты решила?

— Видел бы ты рожи его клиентов — сам бы так решил. К нему часто машины на ночь глядя пригоняют. Я с тренировки поздно возвращаюсь, поэтому пару раз видела.

— А ты спортсменка? — поинтересовался Турецкий, вспомнив, какое ладное и сильное тело у этой девушки.

— Угу, — кивнула она. — Кандидат в мастера спорта. По шахматам.

— Это шутка?

— Вовсе нет. А что, я не похожа на шахматистку? — обиженно спросила Дина. — Может, тебе рассказать о защите Филидора и гамбите Чигорина? Или пересказать по ходам решающую партию между Стейницем и Ласкером в матче за чемпионскую корону?

Турецкий воззрился на девушку с восхищением.

— Вот это да! Вижу, ты действительно шахматистка. Хотя хватка у тебя, как у самбистки.

Дина небрежно пожала плечами:

— Это у меня наследственно. У меня родители очень спортивные… Были.

— А теперь, значит, не спортивные? — улыбнулся Александр Борисович.

— Они умерли, — спокойно ответила девушка. — Когда мне было десять лет. Пошли на охоту в западно-сибирской тайге и не вернулись. Говорят, их растерзал медведь шатун.

Турецкий стушевался.

— Прости, — промямлил он, не уставая удивляться этой необыкновенной девушке.

— Да ничего, проехали. Слушай, Полиграф, угости девушку сигареткой!

Александр Борисович протянул ей пачку. Закурив, Дина долго смотрела на поднимающийся к потолку дымок.

— Забавно, — проговорила она. — Еще недавно мы с тобой не были знакомы. А теперь расстанемся, и вряд ли когда-нибудь увидимся. А я тебя буду помнить. Может быть, даже через пятьдесят лет вспомню, когда тебя уже и на свете-то не будет. Ты ведь старый. Как странно устроен мир, правда?

Выслушивать философскую тираду по поводу собственной старости и быстротечности времени Турецкий был не намерен.