Здание возвышается к югу от памятника героям на площади Тяньаньмэнь. Оно имеет более 33 м в высоту, а его застроенная площадь — свыше 20 тыс. кв.м. Над южным и северным входами здания помещены монолиты из белого мрамора с позолоченными иероглифами: «Дом памяти Председателя Мао Цзэдуна» — надпись, сделанная рукой Хуа Гофэна. Здание имеет 48 колонн, по 12 на каждой стороне, двухъярусную крышу, выложенную глазурованной черепицей, балюстраду, сложенную из плит белого мрамора, и двухъярусный постамент, облицованный темно-красным гранитом. Вокруг Дома памяти высажены сосны, пальмы, кедры и другие деревья, а также цветы. Тело Мао Цзэдуна, покрытое флагом, покоится в хрустальном гробу, установленном в зале для посетителей. «Лицо Председателя Мао Цзэдуна остается таким же твердым и спокойным, каким было при его жизни», — говорится в сообщении агентства Синьхуа. Там же отмечается, что здание строилось под руководством Центрального Комитета партии во главе с Хуа Гофэном, который «лично выслушивал» доклады о ходе строительства, начиная с проектирования и строительных работ и кончая монтажом оборудования и художественной отделкой. После десяти месяцев научных исследований медицинским работникам из Пекина, Шанхая, Хунани и других мест «удалось сохранить тело Председателя Мао Цзэдуна».

На торжественном митинге, посвященном памяти Мао Цзэдуна, присутствовали председатель ЦК КПК Хуа Гофэн, его заместители Е Цзяньин, Дэн Сяопин, Ли Сяньнянь, Ван Дунсин и другие партийные и государственные руководители, а также 10 тыс. представителей населения столицы. На митинге выступил Хуа Гофэн. Он призвал всю партию, всю армию и все народы страны выполнять заветы Мао Цзэдуна, проводить линию XI съезда партии, сплачиваться на завоевание все более великих побед. Он сказал: «Высоко держать великое знамя Председателя Мао Цзэдуна, твердо держаться основной линии партии в исторический период строительства социализма, ухватившись за решающее звено, установить всеобщий порядок в стране, продолжать революцию, бороться за строительство могучей, современной социалистической державы».

Хуа Гофэн высоко оценил 5-й том «Избранных произведений» Мао Цзэдуна и прежде всего «великую теорию продолжения революции при диктатуре пролетариата». Из числа других идей Мао он назвал «идею скачка» в экономике, «революционизирование строительства Народно-освободительной армии и подготовки на случай войны», идею «народной демократии», «стратегическую идею Председателя Мао Цзэдуна о делении на три мира» и некоторые другие. XI съезд КПК, по его словам, восстановил и развил выработанные Председателем Мао Цзэдуном славные традиции и стили, в результате чего партия стала «еще более сплоченной, еще более единой, ещё более крепкой». «Мы обязаны передавать великое знамя Председателя Мао Цзэдуна из поколения в поколение как ценнейшее наследие», — заявил Хуа Гофэн.

Хуа Гофэн еще раз подтвердил намерение новых руководителей КПК сохранить Мао Цзэдуна на знамени партии. Он отдает себе отчет в том, что борьба против его ближайших сподвижников, вошедших в «банду четырех», не может не бросать тень на покойного председателя КПК. С тем большим усердием нужно бороться за сохранение культа Мао, чтобы, опираясь на него, укрепить свою власть.

Давайте подумаем, чем объясняется приверженность нового руководства КПК культу Мао Цзэдуна. Была ли иная альтернатива на этом начальном этапе борьбы вокруг его идейного и политического наследства?

В пользу сохранения Мао Цзэдуна в качестве непререкаемого идеологического и политического авторитета говорила прежде всего традиция. Более сорока лет китайских коммунистов приучали поклоняться Мао Цзэдуну, считать каждое его слово провидением, каждое указание — законом, каждое действие — перстом самой судьбы. Руководители партии, средства пропаганды, точно так же как армия, государственный аппарат, общественные организации, общими силами воздвигали египетскую пирамиду, символизирующую величие и непререкаемый авторитет прежнего председателя КПК. Ни один руководитель, ни один рядовой коммунист не стоял и не мог стоять в стороне от этой гигантской работы, которой уделялось едва ли не большее внимание, чем решению задач экономического и социального развития страны. Кто решится замахнуться на эту пирамиду с риском быть раздавленным под ее развалинами? Да и возможно ли развалить ее на протяжении короткого исторического периода, переломить массовое сознание, заставить усомниться в святости того, что считалось святыней № 1?

Слишком велик соблазн идти под прежним знаменем, опереться на уже сложившиеся авторитеты, оседлать традицию, двигаться в ее русле. Свергнуть Мао с пьедестала трудно и по другой причине. Мао Цзэдун возглавлял партию в период народной революции, стоял у истоков создания Китайской Народной Республики. С его именем связывались успешные начальные преобразования, такие как аграрная реформа, национализация промышленности, кооперирование сельского хозяйства. Покуситься на Мао Цзэдуна — не значило ли бы бросить тень на самое революцию, на основы китайской Компартии и государства? Такие опасения, вероятно, не могли не приходить в голову его преемникам.

Надо, кроме того, иметь в виду, что подавляющая часть нынешних руководителей в партии была выдвинута самим Мао Цзэдуном или с его согласия. Крушение его авторитета могло бы бросить тень и на законность их пребывания на политическом Олимпе страны.

Отказаться от идейного наследства Мао Цзэдуна значило бы, далее, передать его на вооружение оппозиции, прежде всего «банды четырех», а затем и любых потенциальных противников Хуа Гофэна, всего нынешнего руководства КПК. Да и сама борьба вокруг Мао могла стать причиной все новых расколов в КПК, где слишком долго насаждались его идеи, слишком активно и усердно вытравлялись подлинные представления о научном социализме.

Имеются, кроме того, и соображения международного престижа КПК, пускай ложно понимаемого, но существующего как реальный факт политического сознания китайских руководителей. Усилиями китайской пропаганды вокруг Мао был создан ореол «идеолога и вождя международного освободительного движения» среди групп и группок так называемых «марксистско-ленинских партий» во многих странах. В основе их идеологии — маоизм. Разрушить эту основу значило бы полностью распроститься с политическим влиянием среди этих многочисленных, хотя и маломощных группировок, которыми Пекин очень дорожит.