Он наклонил голову и принялся рассматривать камин. Никакой причудливой резьбы. Никаких цветов или завитушек, которые можно было бы превратить в секретную кнопку. Чарлз провел пальцами по нижней стороне небольшой каминной полки. Да, вот и ручка. Он немного повозился с ней — и наконец та сдвинулась в сторону. Раздался звучный щелчок — и книжный шкафчик чуть заметно покачнулся.

Чарлз толкнул его ногой — и тот въехал в стену. Оттуда вырвался холодный затхлый воздух. Он протиснулся в открывшуюся нишу, задевая плечами узкий проход, и оказался в небольшой потайной комнатушке без окон.

— Дайте свечу! — крикнул он через плечо.

Спустя считанные минуты неверный свет заплясал по пыльной комнате и ее скудной обстановке. Это оказалось всего лишь убежище для гонимого церковью монаха-еретика — наследие того времени, когда подобную публику подвергали преследованиям. Тут мог бы помещаться сейф, но если он когда-то и находился в этом месте, теперь ни от него, ни от его содержимого не осталось и следа.

Разразившись ругательствами, Чарлз швырнул свечу на пол и комната тут же погрузилась во мрак. Он вытолкнул вошедшего следом за ним Купера с такой силой, что тот чуть не упал.

Проклятие! Они были так близки к цели! Ну что ж, если сокровища сейчас не обнаружены, они определенно здесь находились. Иначе и быть не может.

Он со злобой пнул какой-то том, так что книга пролетела через всю комнату и упала обложкой вверх, странно сминая страницы. В довершение Чарлз еще всем весом на нее наступил.

Кузену и этой шлюхе не удастся так легко его обойти! Если деньги уже не здесь, а Лео все еще цепляется за миссис Уэдон, это может означать только одно — деньги у нее.

Чарлз обвел взглядом с комфортом обустроенный кабинет. Кто-то потратил на этот дом немалые средства — на меблировку и на то, чтобы поддерживать его в хорошем состоянии. И если он не ошибся, миссис Уэдон съехала отсюда совершенно неожиданно.

Можно подумать, что у нее внезапно появилась немалая сумма денег.

Чарлз схватил кочергу и с размаху ударил по стене. Штукатурка треснула, словно меловые скалы под Дувром. Он бил снова и снова, осыпая белой пылью книги.

Будь она проклята!

Виола прижала локоть к боку, отводя непослушную юбку амазонки в сторону, и решительно двинулась вперед по дорожке, которая вела к конюшням. Она предполагала надеть брюки, но одного взгляда в зеркало оказалось достаточно, чтобы отказаться от этого намерения.

Лосины Лео, которыми он благородно пожертвовал накануне вечером, туго облегали ее бедра, но болтались на талии, а уж про ужасающий мешок на попе вообще лучше не упоминать. Она прекрасно знала, что задняя часть мужских брюк бывает широкой, но, оказывается, их необходимо надевать именно на тот зад, на который их шили, и к тому же прикрывать сверху фраком или рединготом.

Когда Виола подошла к конюшням, то увидела, как Лео оглаживает красивую серую лошадь. Та повернула голову и вопросительно посмотрела на нее, настораживая уши.

Лео тут же повернулся. Его глаза округлились, на губах заиграла веселая улыбка.

— А где же обещанные брюки?

— Мне они не идут.

— Ах вот как! Тогда даже не надейтесь, что я надену юбки из-за того, что вы передумали.

Виола обиженно наморщила нос.

— Хотите знать правду? Я в них выгляжу ужасно.

— И женское тщеславие победило, правильно?

Виола отпустила юбку и провела рукой вдоль своей желтовато-серой амазонки. Она туго обтягивала ею бюст, обвисала на талии, а на боку чересчур длинной юбки оказалось пятно от травы.

— Нелепый наряд, не правда ли? Но в брюках было бы еще хуже, поверьте!

Он широко улыбнулся.

— Бо намного выше вас, но для того, чем мы будем заниматься сегодня, это совершенно не важно. Если вы не сломаете шею, то потом ваша горничная сможет привести амазонку в порядок.

— Сестра не будет злиться на то, что ваша любовница без разрешения взяла ее?

— По-моему, в последний раз Бо ее надевала, когда была пятнадцатилетней сорвиголовой. Думаю, она даже не заметит ее исчезновения, а если даже и хватится, то нет, я не думаю, чтобы ее это задело. А теперь идите знакомиться с Бузиной. Она добродушная кобылка, и я не сомневаюсь, что вы с ней подружитесь.

Виола воззрилась на лошадь. Та тоже смотрела на нее — и в ее больших карих глазах ясно читалось презрение.