В руках у меня был какой-то лист пергамента. А, это же призыв к Думиэлю, переведенный равом с латыни на древнееврейский! Медленно, стараясь тщательно выговаривать каждое слово, стал я его читать. Мне хотелось успеть, пока не появятся местные стражи.

Как только я закончил чтение, воздух передо мной замерцал, и появился ангел Думиэль во всей своей красе и величии. Он висел в воздухе напротив меня, и лицо его… Собственно, у всех виденных мною ангелов были бесстрастные лица, но выражение лица Думиэля было уж совершенно потустороннее.

— Печать! — наконец произнес ангел. Точнее, не произнес (губ он не разжимал) — это слово, казалось, прогремело в воздухе.

Я протянул ему печать, предусмотрительно захваченную из ватиканской библиотеки, а сам подумал: «Знал бы он, откуда эта штука»…

Тем не менее печать была принята с благосклонностью. В воздухе передо мною внезапно возник водопад огня (если так можно сказать) — и Гавриэль, Князь Божьего Суда, появился в зале.

Своими размерами он поразил даже меня, не раз уже бывавшего в залах Меркавы, и весь состоял из такого яркого огня, что глазам больно было смотреть.

Его огненное облачение колыхалось и производило впечатление пожара.

В руках у Гавриэля появились кольмус (перо для переписки священных текстов) и кусок пергамента. Впрочем, я скорее догадывался, что это такое, так как перо величиною вдвое превосходило меня и больше походило на застывшую молнию, поскольку состояло из пламени. Равно как и пергамент.

С кончика пера соскальзывали языки красного пламени и застывали на пергаменте. Я догадался, что это Гавриэль пишет для меня пропуск во все залы — по крайней мере, так я понял из книги Адама.

Неплохо!

Тут вокруг меня возникла огненная колесница (подобная, очевидно, той, что вознесла когда-то на небо Илью-пророка). Гавриэль наклонился и прикрепил пропуск к колеснице своими огромными ручищами.

Нашу компанию пополнил материализовавшийся Кцафиэль — Князь Божественного Гнева. Выглядел он, признаться, страшновато — по размерам не уступал Гавриэлю, к тому же на голове его сверкала внушительных размеров огненная корона.

Кцафиэль разместился справа, Гавриэль слева, Думиэль спереди, все уцепились за стенки колесницы, и мы понеслись вверх с невероятной скоростью. Зал Сапфирового кирпича остался внизу в считанные секунды, а мы перенеслись в Зал Силы небес, зал ада. С такими провожатыми мне ничего не было страшно, но тем не менее я обрадовался, когда ад остался позади и мы перебрались в зал рая.

В раю было хорошо и спокойно. А запах… Великолепный запах благовоний! Я успел сделать лишь несколько глубоких вдохов, и мы покинули это благословенное место. Мне оставалось лишь утешаться цитатой из трактата «Поучения отцов»: «У каждого еврея есть своя доля в Царствии Небесном».

В четвертом зале, где Небесный Иерусалим, за время моего отсутствия ничего не изменилось — он так же ждал своих обитателей. И небесный Первосвященник, ангел Михаэль, так же продолжал обслуживать Небесный Храм.

Согласно иудейским преданиям, подумал я, с приходом Машиаха Небесный Иерусалим вместе с Храмом должен спуститься на землю. Не останется ли Михаэль без работы? Ведь первосвященником тогда станет обычный еврей, кто-нибудь из потомков священников, служивших некогда в Храме.

С такими мыслями я и не заметил, как мы приблизились к входу в пятый зал — Зал Любви. Я насторожился, но не знал, что нужно делать, и вот мы, подобно огненному урагану, влетаем в ворота.

Во всех пройденных залах стояла тишина, а здесь мне по ушам ударила музыка — будто играл орган с трубами от земли до неба. В воздухе совершенно неподвижно висели хоры ангелов — во всех направлениях, куда ни глянь; и они, как я понимаю, пели славу Господу.

«Чего это они не шевелятся?» — подумал я. Мне вспомнилась странная фраза, прочитанная в последние дни в какой-то из книг:

«В пятом зале ничего не происходит».

Написано в Талмуде: когда человек слышит песнь ангелов, он умирает легкой смертью. Почему же я до сих пор жив? Очевидно, «умирает легкой смертью» — имеется в виду, что душа его отделяется [37] от тела. Но моя душа сейчас здесь, а тело бесконечно далеко — в маленькой квартирке на римской улочке неподалеку от гетто.

Музыка, звучавшая в зале, была приятной, но чересчур мощной и непривычной для человеческого уха. И вот показался вход в шестой зал. Когда мы подлетели ближе, я увидел, что оттуда вырываются языки пламени.

В ту минуту, когда мы проходили ворота, Гавриэль и Кцафиэль оставили нас, и Думиэлю пришлось тянуть колесницу одному.

Зал был полон огня, а на небе сияли семь ярчайших солнц. Присмотревшись, я понял, что это не солнца, а группы ангелов. Они, как я знал, управляют планетами.