Сансиро наконец понял, в каком смысле Хирота употребил слово «переводить».

— Всякое явление можно персонифицировать. На это неспособны только такие люди, на которых природа не оказывает никакого нравственного влияния.

Сансиро молчал, ожидая продолжения разговора, но Хирота вдруг бросил взгляд в сторону сада, в котором скрылся Ёдзиро, и, словно обращаясь к самому себе, проговорил:

— Долго как! Интересно, что он там делает?

— Пойду посмотрю? — предложил Сансиро.

— Нет, что вы! Это бесполезно, так просто его сейчас оттуда не вытащишь. Лучше подождём, хлопот меньше.

С этими словами Хирота уселся на корточки под живой изгородью из трёхлистного лимонника, подобрал камешек и принялся рисовать на земле. Полная беспечность — как у Ёдзиро. Только совершенно иного характера.

Из-за густо растущих сосен раздался наконец громкий голос Ёдзиро:

— Сэнсэй! Сэнсэй!

Но сэнсэй продолжал рисовать. Что-то очень похожее на светильник перед буддийским храмом. Не получив ответа, Ёдзиро вынужден был подойти к ним.

— Пойдите посмотрите, сэнсэй… Дом вполне подходящий. Принадлежит садоводу. Можно попросить, и нам откроют ворота, но проще зайти со стороны сада.

Они прошли через сад торговца цветами к сдающемуся дому. Открывая снаружи ставни и заглядывая внутрь, обошли дом кругом и осмотрели все комнаты. В таком доме не зазорно было поселиться человеку среднего достатка. Плата, как сообщил Ёдзиро, сорок иен в месяц с уплатой вперёд за три месяца.

— Зачем понадобилось смотреть такой роскошный дом? — спросил Хирота, когда они вышли на улицу.

— Зачем понадобилось? А что в этом плохого? — возразил Ёдзиро.

— Ведь всё равно не снимем…

— Да нет, я бы снял за двадцать пять иен. Только хозяин никак не соглашается.

— Ещё бы! — проворчал Хирота.

Ёдзиро принялся рассказывать историю ворот с гранитными столбами. До последнего времени они стояли перед одним особняком, где часто бывал Ёдзиро. Потом их купил садовод, когда занялся перестройкой своего дома, и поставил их вон в том месте. Это было в духе Ёдзиро — узнавать всякие любопытные подробности.

Они стали молча спускаться к Табатанотани. О доме больше не вспоминали. Только Ёдзиро нет-нет да и заговаривал о воротах. За их доставку садовод уплатил чуть ли не пять иен. Так что деньжата у него, надо думать, водятся. Он и дом-то этот построил, чтобы сдать за сорок иен в месяц, как-то совсем не к месту заявил Ёдзиро, а кто, собственно, его снимет? Охотников наверняка не найдётся. Придётся хозяину снизить плату. И уж тогда они непременно снимут этот дом.

— Ты чересчур много болтаешь, — сказал Хирота. — Сколько времени из-за тебя потеряли! Мог быстрее покончить с этим делом.

— Это вы всерьёз насчёт времени? Так ведь вы сами что-то там рисовали. Сэнсэй тоже довольно беспечный человек.

— Ну, кто из нас беспечнее — ещё вопрос.

— А что это вы рисовали, позвольте спросить?

Сэнсэй не ответил. Тогда к нему обратился Сансиро с очень серьёзным видом:

— Это, кажется, был маяк?

Хирота и Ёдзиро рассмеялись.

— Маяк — это ты здорово придумал. Но, по-моему, сэнсэй рисовал Сохати Нономию!

— Что? Почему ты так решил?

— Талант Нономии-сан сверкает даже за границей, а в Японии он пребывает во мраке неизвестности. Никто его не знает. За мизерное жалованье он безвыходно сидит в своём подвале — поистине неблагодарный труд. Смотреть на него жалко!

— Зато такие, как ты, светят не дальше чем на какой-нибудь шаг вокруг себя, точь-в-точь как круглый бумажный фонарь.

Ёдзиро, которого сравнили с круглым бумажным фонарём, вдруг повернулся к Сансиро.

— Ты в каком году родился, Огава-кун?

— Мне двадцать три, — ответил Сансиро.

— Да тебе, пожалуй, не дашь ни больше, ни меньше… Говоря откровенно, сэнсэй, я терпеть не могу таких вещей, как, скажем, круглый бумажный фонарь или японская трубка с круглой чашечкой. Может, это оттого, что я родился после пятнадцатого года Мэйдзи. Они кажутся мне чересчур старомодными и вызывают какое-то неприятное чувство… А ты, Огава-кун, что об этом думаешь?

— Никакой особой неприязни к этим вещам я не питаю, — ответил Сансиро.

— Впрочем, ты ведь только что приехал из своей кюсюской глуши и всё ещё держишься взглядов начала Мэйдзи.

Ни Сансиро, ни Хирота никак не прореагировали на это заявление. Они прошли ещё немного. На тщательно расчищенном участке, где прежде была криптомериевая роща, рядом со старым храмом стояло совсем новое, европейского стиля, здание, выкрашенное в голубой цвет. Видимо, сравнивая, Хирота посмотрел на храм, потом на голубое здание.