Ибрагимов Канта Хамзатович
Шрифт:
— Мастаев, ты окуда взялся?
— Вы не откроете? Или через дверь будем говорить?
Очень много замков, засов.
— Какой франт! — искоса с ног до головы осмотрел Ваху Кнышев, и не отвечая на приветствие: — Как нашел?
— По запаху. Хе-хе, охотник, — и видя недовольную настороженность: — Президент направил.
— Раздевайся. Проходи, — вызывающе жесток голос Кнышева. Он провел гостя в ближайшую комнату, включил телевизор. — Жди здесь, — приказал, плотно закрывая за собой дверь.
От хозяина можно что угодно ожидать, может и здесь камеры. Тем не менее Ваха, как бы любопытствуя, подошел к окну — самый центр, Кремль из окна и странная тишина, — он постучал по стеклу — бронированное.
Всякое испытывал Мастаев к Митрофану Аполлоновичу, да видно, что-то родное превалировало, иначе в столь короткое время — какой-то дурацкий фильм еще шел — он не заснул бы спокойно на диване.
— Вставай, джигит. Пошли, — от Кнышева разит коньяком.
Ваха заметил, что туфелек на высоком каблуке, что были в коридоре, уже нет.
— Раз пришел, хочешь посмотреть мою квартиру?
Это огромная квартира, действительно, как музей — столько картин и экспонатов. На одном, его острый глаз заметил, — «Чечено-Ингушский краеведческий музей».
— Только не думай, что я своровал, — резко сказал Кнышев. — Продавали — я купил.
— Разве музейные ценности продают?
— Хм, всю республику распродали. А ты о музее.
В этот момент взгляд Вахи выхватил картину Самохвалова, где-то в углу, на полу. И если она стоит квартиры в Краснодаре, то сколько их стоят те, что висят? А Кнышев словно читает его мысли.
— Самохвалов направил? Я нигде не выяснял. Все просто. В твоем пальто билет из Краснодара.
— По карманам?
— Главное, не в душу. Хе-хе, пошли коньяк пить. А то, небось, Самохвалов тебя самогоном поил и твердил: Кныш — мразь, у меня на бутылку и папиросы клянчил, у чуланчика червонцы шибал, а теперь?!
— Теперь я чуланчиком провонялся, — едкий сарказм в тоне гостя.
— Ладно, ладно, не паясничай. Тебе не идет. Лучше скажи, — в роскошной гостиной Кнышев наливает коньяк, — ты что это так расфраерился. Президент расщедрился? Надо было ему раньше по-братски, по договоренности все делить. А теперь поздно. Получит он по мозгам.
— При чем тут он, народ страдает, а вы?
— Ты хочешь сказать — воры и бандиты? — Кнышев выпил коньяк, смачно закусил лимоном. — А ну, пошли.
Эта комната была на замке. Свет озарил огромный зал — сплошь масса портретов и книг о нем и во главе всего огромный бюст вождя.
— Это памятник Ленина из Грозного?
— Да! Вы не уберегли, снесли. Ты это помнишь? А я, с твоей помощью, вывез, сохранил, на постамент. Хе-хе, ты забыл классика. «Вы договариваетесь до «вывода», что революцию нельзя делать при помощи воров и бандитов, нельзя делать без интеллигенции. Понятно, что довели себя до болезни: жить вам, вы пишете не только тяжело, но и «весьма противно»!!! «Углубляются расхождения с капитализмом!»
Не хочу навязываться с советами, а не могу не сказать: радикально измените обстановку и среду, и местожительство, и занятия, иначе опротиветь может жизнь окончательно. Крепко жму руку. Ваш Ельцин». ПСС, том 51, страница 23.
— При чем тут Ельцин? — возмутился гость. — И не капитализм, а коммунизм у Ленина в оригинале.
— Хе-хе, это у Ленина. А я тебе процитировал ответ на письмо, которое ты мне доставил.
— А вы и его прочитали? — в волнении Ваха полез в папку, конверт на месте. — Или есть копия?
— Мастаев, не будь дурачком. Этот текст набирали на компьютере секретари, помощники, адъютанты. Не будь наивным. Если хочешь, прочитай, а я уже знаком. Распечатай. «Искренне Ваш!» Читай.
«Президенту Российской Федерации Борису Николаевичу Ельцину
Уважаемый Борис Николаевич!
Ваше активное участие в миротворческих процессах на территории СНГ вселяет в меня надежду на то, что происходящее в настоящий момент в Чеченской Республике Ичкерия является трагическим недоразумением. Мне кажется, что Вы не в полной мере владеете информацией по Чеченской Республике, иначе трудно оценить Ваши недавние категорические заявления о том, что Россия не будет решать чеченский вопрос силовыми методами, ибо Ваши заявления расходятся с реальной действительностью.
У меня сложилось впечатление, что Вы, занятые проблемами мировой политики, не уделяли должного внимания вопросу взаимоотношений России с Чеченской Республикой. Именно это и побудило меня обратиться в очередной раз к Вам.
Положение дел таково. В Чеченской Республике Ичкерия была оппозиция. Лица же эти являются не оппозицией, а людьми, стремящимися прийти к власти на российских штыках. Среди сторонников этой так называемой оппозиции нет ни одного летчика-чеченца, тем более военного. Поэтому всему миру ясно, что под прикрытием так называемой оппозиции действуют российские наемники, спецконтингент российских Вооруженных Сил.
Вы, Борис Николаевич, должны отдавать себе отчет в том, что любой обман рано или поздно раскроется. Иностранные журналисты зафиксировали все акты российских Военно-воздушных сил на территории Чеченской Республики. Они знакомят мир с фактами авиабомбежки мирных населенных пунктов российскими вертолетами. Имеются многочисленные жертвы среди мирного населения, нанесен значительный материальный ущерб. Пока необъявленная война России и Чеченской Республики носит вялотекущий характер, но только потому, что чеченский народ из всех средств решения конфликтов предпочитает мирные. Последняя надежда, которая у нас еще остается, — это надежда на то, что Вы своим личным авторитетом можете призвать к порядку зарвавшихся политиков, ведущих самостоятельную линию и играющих с огнем, готовых разгореться углей кавказской войны.
Я предлагаю провести личную встречу со мной для обсуждения и урегулирования всех наших вопросов. Одновременно выражаю Вам искреннее заверение в том, что не было и нет проблем и вопросов, которые не могли бы быть решены путем переговоров. История и народы не простят нам, если мы в этих условиях не проявим мудрости и стремления остановить дальнейшее развитие военного конфликта, пока это возможно, а отдадим это на откуп тем, кто завязал российско-чеченский узел и пытается разрубить его мечом. Иначе процесс может приобрести неуправляемый характер.
Искренне Ваш,
Президент Чеченской Республики Ичкерия Грозный, 03.10.1994 г.». [147]147
В некотором сокращении.
— Ну что? — поняв, что Ваха прочитал, спрашивает Кнышев. — Ваш генерал все ерепенился, ерепенился, а, как порохом запахло, — «искренне Ваш!» Не надо. Поздно. Теперь нас с панталыку не собьешь.
— Вы начинаете войну?
У них возник спор. Видать, Митрофан Аполлонович оказывал на Мастаева какое-то воздействие, потому что с ним Ваха стал коньяк хлестать, а потом закурил, охмелел. И тогда они говорили о красивом Грозном, о знакомых и почему-то о Дибировых — матери и дочери.
Где-то за полночь позвонили. Кнышев очень долго по телефону говорил. После этого Ваха засобирался в гостиницу.