Марина остановилась и пристально посмотрела на Турецкого, силясь разглядеть его лицо в полумраке бульвара.

— А вы настойчивый, — сказала она. — Не знаю даже, хорошо это или плохо.

— Настойчивость здорово помогает мне в работе, — сказал Александр Борисович.

— Могу себе представить, — хмыкнула Марина. — Значит, хотите знать, откуда я приехала?

— Очень хочу.

Женщина задумалась на несколько секунд, словно размышляла — говорить или не говорить. Наконец, улыбнулась и сказала, а вернее даже — прошептала:

— Хорошо, я скажу. Нагнитесь сюда.

Турецкий слегка нагнулся.

— Ниже! — потребовала Марина.

Александр Борисович нагнулся еще ниже. Его лицо оказалось рядом с лицом женщины. Она вдруг обхватила его ладонями за щеки и жарко поцеловала в губы. Слегка отстранилась и тихо сказала:

— Вы испуганы?

— Нет, — также тихо ответил Турецкий.

— Значит, вы…

— Значит, я…

Он обнял женщину за талию и притянул к себе.

Потом они лежали в темноте и курили. Номер отеля был так себе, но тут было чисто, а постель была настоящим «сексодромом» (как сразу же окрестила ее Марина). А большего нельзя было и желать.

Марина держала сигарету в пальцах неумело. Вспыхивая при затяжках, сигарета освещала ее сосредоточенное, серьезное лицо. Александр Борисович смотрел на ее четкий, нежный профиль и размышлял. Он так и не успел до конца понять, как оказался в этом номере — с Мариной. Все это было похоже на наваждение.

«Схожу с ума на старости лет, — думал Турецкий, усмехаясь. — Раньше я не позволял себе спать с фигурантами дела. Скоро стану таким лояльным, что меня будут приглашать в подельники самые отвратительные головорезы Москвы».

— Ты не жалеешь? — спросила вдруг Марина.

— Что?

— Я спрашиваю: ты не жалеешь?

— О чем?

— О том, что ты здесь, со мной. О том, что мы занимались любовью.

— А почему я должен об этом жалеть? — спросил Турецкий.

— Не знаю. Но у тебя такое лицо… Будто ты ищешь себе оправдание.

— Глупости, — сказал Турецкий. — Никакие оправдания мне не нужны. И потом, откуда ты знаешь, какое у меня лицо? Здесь ведь темно.

— Я вижу. Я чувствую.

— Глупости, — повторил Александр Борисович, нагнулся и поцеловал девушку в губы. От нее пахло табаком, и Турецкому это почему-то не понравилось.

Марина помолчала немного, потом снова заговорила, голос ее звучал приглушенно и хрипло:

— Значит, все это было не зря?

— Нет, не зря, — сказал Турецкий.

Марина бросила окурок в пепельницу, перевернулась на живот, подперла подбородок ладонями и улыбнулась.

— Знаешь, а я верю в судьбу. Мы не зря столкнулись в дверях.

— Конечно, не зря, — подтвердил Турецкий, хотя сам очень сильно в этом сомневался.

— Нет, правда. Это ведь была чистая случайность! Представь себе: два человека абсолютно случайно сталкиваются в одной точке планеты! Встретиться у них — один шанс на миллион, нет — на миллиард! Даже на несколько миллиардов! Как подумаешь — голова начинает кружиться!

— Да, все это странно, — подтвердил Александр Борисович, чувствуя что-то вроде неловкости за свою ложь. — Кстати, ты так и не сказала, откуда ты?

— С улицы, — смеясь, ответила Марина. — Откуда же еще?

— Нет, откуда ты приехала?

— Саш, давай не будем об этом говорить, ладно?

— Почему?

— Ну, я ведь не лезу в твою жизнь и не заставляю тебя копаться в прошлом. Хотя у тебя там тоже много тайн и «скелетов».

Александр Борисович покосился на Марину.

— С чего ты решила?

— Я ведь видела твою ладонь, забыл?

— Ах да. Ты ведь внучка дельфийского оракула.

Марина засмеялась.

— О, да! И ты должен бояться меня! У-у-у! Я самое страшное в мире привидение с мотором!

Марина вскочила с постели и вздернула над собой одеяло, изображая привидение. Луна осветила ее нагое тело — тонкую талию, высокую грудь с темными пятнышками сосков. И снова Турецкий подумал о том, как сильно девушка напоминает ему ведьму. Не хватало только метлы, чтобы Марина оседлала ее и унеслась в окно.

— А сейчас я тебя съем! — насмешливо прорычала Марина и бросилась Турецкому на грудь, накрыв себя и его покрывалом.

Когда Турецкий снова закурил, луна уже ушла далеко в сторону, и в небе светили только звезды. Марина лежала на спине, отбросив покрывало и тяжело дыша.

— Здорово, — хрипло проговорила она.

— Что?

— Да все это. Эта ночь, это темное небо в окне, твой запах, дым твоей сигареты. Жаль, что это больше никогда не повторится.

— Если хочешь, можем и повторить, — сказал Турецкий.