Вспоминая этот разговор, сейчас, на этой зимней дороге, я с грустью подумал, что, видимо, придется Авраама как-то аккуратно прирезать. Уж больно алчно блеснули его глаза, когда я разговор про корчму завел. Видно, подумал, что мне захотелось от казаков смотаться, осесть и медом торговать. А как он долго на Иллара сетовал, что теперь вдвое меньше вина продать может: налог с него берут за все бочки, что привез на базар, а сколько он продаст, никто и не считает. Наступишь человеку на мозоль – и сразу видно, что у того на душе. Но у него еще есть шанс исправиться, жалко будет такого купца терять. В нашем деле купец очень нужен – пока другого найдешь, пока сработаешься. Что ни говори, а надежный парень Авраам.

Одно хорошо: будет корчму по-взрослому искать, носом землю рыть, чтобы меня выманить. Посмотрим, что у него выйдет.

Убедил атамана, что нужна нам база возле ляхов, чтобы народ православный сманивать, братьев по вере выручать. Атаман не возражал, но вдохновения на его лице не читалось. Когда я ему намекнул, что переселенцы все под его руку стекаться будут, а монеты, что мы потратим, их к себе переправляя, отработают, тут у него энтузиазма прибавилось. И кандидатура у него подходящая нашлась. Жил на хуторе возле Непыйводы казак увечный, в походы ходить уже не мог, землю ковырять тоже здоровье надо иметь, – так и перебивался случайными заработками. Старший сын погиб, младшие еще в силу не вошли. А сам головастый и хитрый – потянет дело, если подучить. Да и Павел, второй гайдук, который на хуторе пока кантовался, очень подходящая личность для такой работы.

Атаман, как умный человек, понимает, что все их теперешние отряды по тридцать – сорок человек – серьезному противнику на один зуб. И никто их не трогает только потому, что возни много, а толку мало. Казаки – они стенка на стенку биться не любят: то в засаду заманят, то просто в лес убегут, попробуй найди. Одно расстройство, а не противник. Но пришла пора не только прятаться, пришла пора себя показать, а тут кулак нужен. И чтобы всех атаманов в один кулак собрать, нужно в первую очередь собственные мускулы нарастить. Из самих переселенцев особых вояк не сделаешь, хотя и на этот счет у меня планы были, поближе к часу «Ч». Но дети их вырастут в среде, где владение оружием – это главный критерий оценки человека и есть свободный доступ к его изучению, это мы тоже обеспечим. Образование – основа любого прогресса.

Ехали мы не спеша, без заводных, только пара вьючных лошадей тащила большой шатер и припасы. На ночевки становились рано, чтобы лошади успели травы из-под снега наковырять, ну и овсом их подкармливали. Ночевали все вместе, в одном шатре, по двое становились на вахту отгонять волков от коней. Весна скоро, зверь оголодавший по лесу ходит. Каждую ночь волки выли возле нашего лагеря, пытаясь испугать коней, в надежде, что они сорвутся с привязи и убегут к ним в лес. Мы бросались зажженными ветками, стреляли тупыми стрелами, а утром оставляли им на месте ночевки недоеденную кашу из нашего большого казана. Когда мы уезжали, волки, не боясь, выходили к оставленной им пайке и провожали нас своими холодными желтыми глазами. В них не было благодарности, только недовольство тем, что от нас слишком сильно пахнет железом и приходится отпускать такую добычу.

Остановились мы у нашего старого знакомого, бывшего вояки, чему он был несказанно рад: в Большой пост с постояльцами негусто, а тут – забили всю корчму. Мужики спали внизу, в общем зале, а баб и девок наверх, в комнаты заселили.

На следующий день, отдохнувшие, мы дружно двинулись на базар. Меня атаман отправил в будущую Куреневку, которая пока не получила этого исторического названия. Мне нужно найти там атамана, договориться на завтрашнее утро про встречу на высшем уровне и обозначить предмет разговора. Так чтобы народ успел все обдумать, подготовиться – и можно было бы достичь окончательной договоренности.

Преисполненный ответственности за порученное дело: как-никак, переговоры организовать – серьезное интеллектуальное задание, это тебе не мурзу из засады завалить, тут думать надо, – направился на коне по окружной, вокруг городских валов, к пролетарскому поселку. Архитектурными излишествами поселение, в которое я заехал, явно не страдало. Дома в основном были похожи на большие шалаши, из живности попадались лишь козы и свиньи, обтрепанные люди подходили к полуразваленным заборам поглядеть, кто ж это приехал в их пенаты.

Это был еще не бомжатник – бомжи, как категория людей, в этот исторический период не выживали, – тут собирались люди, по какой-то причине сорвавшиеся со своего места, профессии не имеющие, перебивающиеся случайными заработками. Жили в поселке в основном неженатые парубки. Кто выбивался в люди, устраивался к мастеру или купцу на постоянное место, – те сразу уезжали. Оставались неустроенные пролетарии, готовые на любую работу.

Атаман у них был серьезный – чуть старше тридцати, но основательный не по годам. Видно было, что он в поселке старожил и давно верховодит своей командой. Был он женат, по хате бегало двое малолетних бандитов, не давая отцу слова сказать, третье кричало в люльке. Дав по заднице своим наследникам, чтобы не мешали батьке зарабатывать на спокойную старость, и отправив их к мамке, он усадил меня за стол. Поставив сверху небольшой бочоночек ликеру, я ввел его в курс нашего дела:

– Долгих лет и всяческих гораздов желает тебе Верховный атаман войска казацкого Иллар Крученый. Дело у него к тебе важное, вот и послал он меня найти и сговориться, когда сможет он с тобой о деле потолковать.

– Что ж за дело такое важное у атамана твоего?

– Мы этим летом крепость собрались строить и, окромя своих, хотим и твоих хлопцев на работу подрядить.

– А как платить будете?

– То не со мной – атаман платит, с ним и сговариваться будешь.

– А сколько вам народу надо и где они жить будут?