Шрифт:
– Ну классно ведь! – воскликнула Анника.
Помолчав еще несколько секунд, Милла наконец заговорила:
– Так он бросает жену, да наверняка и детей, чтобы жить с Бигге, которая ждет ребенка?
– Да.
– Это же ужасно.
– Но…
– Как, черт возьми, она может так поступать?
– О чем ты?
– Вот так вот взять и разбить семью.
– Но это вообще-то не ее вина, что…
Милла не дала Аннике договорить:
– Конечно, это ее вина! Она же отвечает за свои поступки. Подумай сама, Анника, а если бы какая-нибудь девица забеременела от Тома? Ты разве не сказала бы, что это она ответственна за случившееся?
Чувствовалось, что Милла возмущена до глубины души. Анника не понимала, из-за чего. Она-то думала, Милла порадуется за Бигге.
– Если бы Том сделал кому-нибудь ребенка, я бы сказала, что он и сам в этом виноват довольно сильно.
Но Милла ее не слушала.
– Она же знала, что он женат! Как она вообще могла закрутить с ним роман?
– Они влюбились.
– Какая чушь! – прошипела Милла. – Значит, надо было побороть свои чувства. А если уж он действительно ее любит, так хотя бы развелся сначала. Чтобы обойтись без всей этой грязи и начинать с чистого листа.
– Тем не менее как случилось, так случилось. И я думала, ты порадуешься за Бигге. Она все-таки ждет ребенка.
Милла немного успокоилась.
– Да, это, конечно, здорово, но все-таки…
Она умолкла. Анника посмотрела на часы.
В половине четвертого ей надо будет уйти, и она уже хотела завершить разговор, но Милла снова заговорила:
– Слушай, а у тебя-то как дела?
Анника поняла, на что она намекает. Не исключено, что до Миллиной вспышки она бы рассказала подруге правду, но сейчас не стала. Шансы получить от подруги взвешенный и подбадривающий совет крайне невелики.
– Да так, потихоньку. Может, обсудим в другой раз? Мне до ухода с работы надо тут еще кое-что закончить.
– Ладно. – В голосе Миллы слышалось недоверие, но тут уж ничего не поделаешь.
Они попрощались. Анника положила трубку и какое-то время сидела, глядя в окно, несмотря на то что времени до конца рабочего дня оставалось всего ничего. За окном ветер медленно раскачивал тощую березку. На ней пока лишь набухли почки, и трудно было представить себе, что через несколько недель она вся покроется юными желто-зелеными листочками.
Побороть свои чувства. Звучит как приговор. Дисциплинарная мера. Собственно говоря, так оно и есть.
Это было давно, но Анника все еще помнила то чувство. Когда они с Томом пошли к священнику, который должен был их обвенчать. Это казалось каким-то экзаменом. Как будто некие высшие силы должны одобрить их любовь.
Священником оказалась пожилая женщина сурового вида, принявшая их в маленьком кабинете пастората. Анника поначалу немного ее побаивалась. Она опасалась, что ответит неправильно на какой-нибудь вопрос, или случайно выругается, или скажет что-нибудь неподобающее, но во время разговора почувствовала себя свободнее. Женщина обращалась к ним мягким, почти нежным голосом. Она часто улыбалась, и ее лицо, на котором не было ни следа косметики, освещалось подлинным участием. Она расспрашивала Тома и Аннику, как они познакомились, какое у них сложилось первое впечатление друг о друге. Когда они поняли, что предназначены друг для друга. Почему хотят пожениться. Она спросила и о пока еще безымянном ребенке, которого Анника носила под сердцем. Когда они рассказывали священнику – а больше, может быть, даже друг другу – о своем счастье, у обоих в глазах стояли слезы.
Ответы Анники были тщательно сформулированы. Она долго продумывала их, прежде чем заговорить о своих чувствах. "Я даже представить себе не могла, что можно чувствовать такую сильную влюбленность в человека, – сказала она, – и вместе с тем так глубоко любить".
Она имела в виду Тома. В обоих случаях.
– Звонила твоя мама, – сказал Том, встав с дивана и зайдя на кухню.
– И?
– Она не сказала зачем, но обещала перезвонить на мобильный.
– Он у меня был выключен. Я посмотрю, может, она оставила сообщение на автоответчике.
Анника включила телефон и положила на кухонный стол в ожидании сигнала о новых сообщениях.
– А когда она звонила?
– Кажется, около девяти.
Анника посмотрела на часы – почти половина одиннадцатого. Она не собиралась перезванивать сегодня, поскольку не испытывала ни малейшего желания говорить с мамой. Скорее всего, та звонила, чтобы самодовольно рассказать какую-нибудь очередную ерунду о курсах, на которые она записалась и на которые "непременно надо пойти" Аннике. Время от времени она звонила, чтобы посоветовать что-то в этом духе. Как будто у Анники есть время ходить на курсы.