— Конечно.

Закурив, Юсиф некоторое время занимался лишь тем, что следил, как стряхиваемый им пепел падает в кофейную чашку. Наконец сказал:

— Вообще-то я в основном знаю — как они там тебя зажали. В киче. И все же расскажи, что там было и как.

Миша рассказал. Выслушав до конца, Юсиф кивнул:

— Шайбака я знаю. Ссучился он давно. Сидит на колесах[Сидеть на колесах ( жарг.) — принимать наркотики]. Он мог знать, что под Батмазом горит. И понимал: в таком случае ты, как лишний свидетель, не нужен. Так что тебе повезло. Насколько я знаю, обычно Шайбак кидает нож без промаха.

— Повезло, — согласился Миша. — Я не пойму одного.

— Чего? — Загасив сигарету, Юсиф внимательно посмотрел на Мишу. Похоже, он понимал: то, что Миша собирается ему сейчас сказать, говорят не каждому.

— Почему в киче… на допросах и на очной ставке… ни разу не всплыли камни?

— Камни? Ты имеешь в виду… — Юсиф замолчал. — Алмазы шаха?

— Я имею в виду алмазы шаха. Их будто и не было. Полный глушняк.

— Ладно. Объясняю механику, так, как я ее понимаю. Но сначала — тебе ведь должен был намекнуть об этом мой адвокат. Мансур Исметчи. Он говорил что-нибудь об этом? Когда ты лежал в больнице?

— Говорил. Правда, довольно смутно.

— Что именно он говорил?

— Что я не должен упоминать, что между мной и Масудом плавали крупные вещи. Я понял, что он имеет в виду алмазы. Я и не упоминал о них. Но ведь кроме меня есть другие — знающие о камнях.

— Есть. Если исключить Бабура, которого уже нет, о камнях в Стамбуле, кроме тебя и меня, знают сейчас трое: Масуд, Батмаз и Шайбак. Но ведь ты об этих камнях даже не заикнулся. В ориентировках Интерпола об алмазах шаха тоже ничего не сказано. Поскольку милиция не вдавалась в детали. Значит, о них ничего не знает и турецкая полиция. Это все и решает. Ведь если бы Онсель знал об этих алмазах хоть что-то, он уж как-нибудь выжал бы сведения о них из Батмаза и Масуда. И, естественно, из Шайбака. Но поскольку Онсель об алмазах не упоминал, все трое тоже промолчали. Так что удивляться нечему.

В наступившей тишине было слышно, как тикают часы. Склонив голову, Юсиф будто прислушивался к их звуку. Встал, подошел к Мише. Тронул за локоть:

— Спасибо, Миша. Если бы не ты… сам понимаешь. Мне крышка.

Миша ответил на взгляд Юсифа. Понял: это точно взгляд друга. Усмехнулся:

— Юсиф, кончай.

— Кончай не кончай, я твой. Такие дела.

— Сочтемся. Я бы без тебя тоже пропал. Ведь ты вытащил меня из этого дела за уши.

— Да? — Юсиф шутливо дотронулся кулаком до его живота. — Думаешь, я мог поступить по-другому?

— Не знаю.

— А я знаю. Не мог. Ладно, хватит лирики. Вообще-то за то, что тебя вытащили за уши, нужно благодарить не меня. А толстяка.

— Твоего адвоката? — догадался Миша.

— Да. Мансура Исметчи. Он продумал все до мелочи. Главное, он изобрел формулу — приемлемую для всех. Они сообщают о тебе в Интерпол, ты даешь подписку. Поэтому… — Юсиф сел рядом с Мишей. — Поэтому давай договоримся. О важных делах.

— О важных — о каких?

— Вот о каких. Что представляет из себя мое дело, ты теперь знаешь. Просвещу. Впрочем, думаю, ты понял это и так. Просвещу вот в чем: без помощника, которому я мог бы доверять, с такой махиной не управиться. Раньше у меня был Бабур. Теперь его нет. Я предлагаю занять это место тебе. Открыв при этом небольшую производственную тайну. Знаешь, сколько мы имеем навара в год?

Миша пожал плечами:

— Откуда? Конечно, нет.

— Около десяти лимонов в год. Само собой,зелени.

— Десять миллионов баксов? — Сумму Миша повторил лишь из уважения к услышанному.

— Точно, десять. Естественно, я имею в виду чистяк. То, что остается после производственных, накладных и прочих расходов. И, естественно, после выдачи зарплаты. Раньше эти десять лимонов мы с Бабуром делили просто. Три четверти мне, четверть ему. Тебе я предлагаю более высокий тариф. Шестьдесят к сорока. Шестьдесят процентов навара каждый год идут мне. Сорок — тебе. Ну и, само собой, ты получаешь все остальное. Как все. Зарплату, командировочные, представительские. Что тоже немало. Как?

Сорок процентов, подумал Миша. То есть четыре миллиона долларов. О таких суммах он и не мечтал. Даже учитывая, что сдаст хотя бы по средней цене оставшиеся четыре алмаза. Посмотрел на Юсифа. Нет, обмана в его глазах не было.

— Так как? — повторил Юсиф. — Согласен?

— Юсиф… Конечно, согласен. Только… я ведь в этом деле ни бум-бум. Таким никогда не занимался.

— Не нужно, чтобы ты этим занимался раньше. Не пройдет и месяца, как ты будешь понимать в этом лучше меня. Главное, чтобы мы с тобой верили друг другу. Я тебе, ты мне. Остальное приложится. Ну что? По рукам?