Слава Грязнов выделил для операции свои лучшие силы и технику. И теперь мы могли не только следить за сообщениями по радио, но и в прямом смысле следить за бандитской машиной на экране монитора. Впрочем, это было не очень интересно. Гораздо интереснее были разговоры сидящих в машине.

Первые несколько минут они провели в молчании. Потом один из них, по-видимому качок, задумчиво сказал:

– Чего-то мне не нравится этот штемп...

У меня екнуло сердце. Неужели я где-то промахнулся?

Через некоторое время «Леннон» ответил:

– Штемп как штемп.

От сердца отлегло. Я вздохнул с облегчением и заметил, что Слава Грязнов сделал то же самое.

Через минуту снова раздался голос качка:

– Нет, Валера, что-то он мне не понравился. Скользкий тип какой-то... Хотя магазин на Полянке действительно вроде брали...

– Ну вот видишь?

– Не знаю, но у меня чувство какое-то нехорошее...

– Да ну, Костян, не бери в голову. Вечно ты ссышь...

Прошло еще полминуты. Из машины наблюдения сообщили, что они подъезжают к Преображенской площади.

– А если это мент? – вдруг произнес качок.

Грязнов посмотрел на меня. В его глазах читалось многое, но что именно, я здесь не скажу.

– Слушай, заткнись, а! – рассердился «Леннон». – Заладил одно и то же. Чувак как чувак. Из тюряги недавно. Вспомни, каким ты чмошником был, когда освободился. Я ничего необычного не заметил.

Я мысленно поблагодарил «Леннона» за оказанное мне доверие. Слава прошипел, что нужно было послать кого-то другого. И честно говоря, я был с ним согласен.

– Ну смотри, на твоей совести.

Машина выехала на Преображенскую площадь и свернула на Большую Черкизовскую улицу.

– Здесь, около будки, – вдруг сказал качок.

"Объект остановился у магазина «Свет», – сказали в динамике, – передаю наблюдение «восьмому».

Слава взял микрофон и распорядился:

– «Восьмой», «восьмой», я «база», остановитесь недалеко от объекта и продолжайте наблюдение.

На экране монитора мы видели, как красная «десятка» остановилась у бровки тротуара. Затем машина наблюдения тоже припарковалась, однако между ней и «десяткой» стояли еще две машины, поэтому, что происходило в машине, мы не видели.

Зато слышали.

– Ну, где он? – спросил качок.

Через несколько секунд, видимо увидев кого-то, он воскликнул:

– Вон, идет!

Послышался звук открываемой и вновь закрываемой дверцы, потом незнакомый голос сказал:

– Ну, привет, ребята.

– Здорово, Кочан!

– Как дела?

– Нормально.

– Как поживает Балабан?

Ага, значит, все-таки Балабан. Шутник, иными словами.

– Хорошо. Ты что-то хотел, Кочан?

– Да. Нужно два «калаша». Сделаете?

– О чем разговор? Цены знаешь?

– Ну а как же. Вот задаток. Здесь половина.

Послышался шелест пересчитываемых денег.

– Ага. Значит, так, через два с половиной часа подъедешь к пустырю возле Черкизовского. Знаешь?

– Само собой.

– Ну давай, Кочан, до встречи. У нас еще дела.

– Счастливо.

Судя по звуку, Кочан вышел из машины. Он оказался низеньким человечком с большой головой. Грязнов тут же распорядился вести его одному из своих сотрудников.

Машина отъехала от тротуара и сразу попала в поле зрения телекамеры. Водитель машины наблюдения держал дистанцию примерно два корпуса.

– Так, теперь к рынку, – сказал качок, – это последний, кажется?

– Да, – ответил «Леннон».

Ты смотри, у них просто конвейер какой-то!

Они встретились еще с одним клиентом, который заказал пистолет Макарова с глушителем, две противотанковые гранаты и «ведро» патронов к автомату Калашникова. Само собой, за вторым, то есть, считая меня, третьим клиентом, тоже остались следить оперативники Грязнова. Это был невзрачный человек в серой тенниске и джинсах. Он быстро пошел к станции метро «Черкизовская» и исчез за дверями.

– Как тебе мафия? – спросил Грязнов. – Впечатляет?

– Да. Следующий шаг – это открыть специализированный магазин где-нибудь в центре. А? «Все для киллера» или «Тысяча мелочей для братвы». И ведь сколько таких групп...

Машина с бандитами стояла на месте. Они почему-то молчали. Сидели и молчали.

– Странно... – Грязнов взял микрофон и сказал:

– Лазарук, что там у тебя, со связью нелады, что ли?

– Нет, Вячеслав Иванович, со связью все нормально.

– А почему ничего не слышно?