Шрифт:
9
Давно оплеванным призывом Серели мокрые листки, С тоской кричали и надрывом Внизу вокзальные свистки. В тумане сумрачно темнели Бульваров мокрых тополя, А партизаны шли и пели: «Увидим стены мы Кремля». Гудели пушки недалёко, И за грехи своих отцов Шли дети к смерти одиноко, И впереди них — Чернецов. 10
Кружились вихри снеговые Над свежей глиною могил. Знал Калед и н, кого впервые Он на кладб и ще проводил. Мела метель. Покорно ждали Неотвратимого конца, Но эти дни зачаровали Снегами юные сердца. И стало тесно и немило В глухих родительских домах. Когда свой знак нашил Корнилов На партизанских рукавах. 11
Зарю казачьего рассвета Вещал речами мудро Круг, Цвело надеждой это лето, И тополей кружился пух. Несли к собору из музея Знамена, стяги, бунчуки, И, дикой местью пламенея, Восстав, дралися казаки. А там, где раньше были дачи, Полков младых ковалась крепь. Блестел собор с горы иначе — Иной теперь вставала степь. 12
И над дворцом зареял гордо, Плеща по ветру, новый флаг. Звучало радостно и твердо И «danke sch"on», и «guten Tag». Открылись снова магазины, Забыв недавнее давно, В подвалах налили грузины Гостям кавказское вино. И всё собою увенчала Герба трехвековая сень, Где был казак нагой сначала, Потом — с стрелой в боку олень. 13
О, эти дни кровавых оргий! — Ты для себя сам стал чужим. Побед минутные восторги Летели прочь, как легкий дым. И был уверен ты заранее — Не властны в эти дни вожди, И пламя буйное восстаний Зальют осенние дожди. 14
Но вновь за мертвенной зимою, В последний раз хмельна, красна, Играла полою водою Твоя последняя весна. Молниеносные победы Благословлял весенний дух, И расцветали вновь обеды, Молебны и речистый Круг. 15
Британцы, танки и французы… Как дань восторгов и похвал Надели а нглийские блузы И гимназист, и генерал. Кто не был бодр, кто не был весел, Когда на карте за стеклом Осваг победный шнур повесил Между Одессой и Орлом? И все надежды были пр а вы — На север мчались поезда. Была тускла средь белой славы Пятиконечная звезда. 16
Как был прекрасен и возвышен Высокий строй газетных слов! Казалось всем, что был уж слышен Кремлевский звон колоколов. Блестели радостные взоры; Под громы дальних канонад, Как порох, вспыхивали споры — Кому в Москве принять парад, Кто устранит теперь препоны, Когда еще повсюду мгла, — Орел двуглавый без короны Или корона без орла? 17
Дымилась Русь, горели сёла, Пылали скирды и стога, И я в те дни с тоской веселой Топтал бегущего врага, Скача в рядах казачьей славы, Дыша простором диких лет. Нас озарял забытой славы, Казачьей славы пьяный свет. И сердце всё запоминало, Легко рубил казал с плеча, И кровь на шашке засыхала Зловещим светом сургуча. 18
Тамбов. Орел. Познал обмана Ты весь чарующий расцвет, Когда смерч древнего бурана Сметал следы имперских лет. И над могилою столетий Сплелися дикою гульбой Измена, подвиги и плети, И честь, и слезы, и разбой. 19
Колокола могильно пели. В домах прощались. Во дворе Венок плели, кружась, метели Тебе, мой город, на горе. Теперь один снесешь ты муки Под сень соборного креста. Я помню, помню день разлуки В канун Рождения Христа. И не забуду звон унылый Среди снегов декабрьских вьюг И бешеный галоп кобылы, Меня бросающей на юг. «На солнце, в мартовских садах…»
«Эти дни не могут повторяться…»