Ох как непросто было согласиться на предложение Дубинина. И что же теперь? Расстаться с деньгами за здорово живешь? Отдать их этому подонку? Этому полушпане-полукиллеру, за которым охотятся все бандиты Москвы и которого через неделю уже не будет на свете?

От этих мыслей Юдин потел еще больше. Рубашка взмокла у него под свитером и неприятно липла к раздраженной коже спины.

«А если не давать? — думал Юдин. — Если остановить машину и приказать ему убираться ко всем чертям? Ведь не убьет же он меня, в самом деле?.. Вообще-то убьет», — отвечал Юдин сам себе.

Можно было бы сказать, что деньги в банке, а потом войти вместе с Дашкевичем в банк и, отскочив в сторону, привлечь криком внимание охраны. Дашкевичу не останется ничего другого, как убежать. Но вдруг Дашкевич окажется проворнее и успеет воспользоваться своим проклятым ножом? Ему ведь нечего терять, он и так смертник. Черт! Не получается. Ничего не получается. Придется отдать ему деньги.

На глазах у Юдина вновь выступили слезы.

— Эй, суслик, — обратился к нему Дашкевич, — о чем задумался? Придумываешь, как от меня смыться?

— Что ты, — возразил Юдин. — Я ведь себе не враг. Я не хочу, чтобы ты меня убил.

— Вот это правильно, — одобрил бандит. — Слышь, терпила, ты особо не ссы: если будешь вести себя правильно, останешься целым. А на деньги наплюй. Деньги — это мусор, главное — жизнь. Будешь жив — заработаешь еще. Усекаешь, че говорю?

— Да, — тихо ответил Юдин.

— Вот и молодец. — Дашкевич глянул в окно и удовлетворенно сказал. — Подъезжаем. Скоро все кончится. — А потом помолчал, неожиданно тяжело вздохнул и устало добавил: — Скорей бы уж…

Машину Юдин поставил у подъезда. Выбирался из салона неуклюже — руки никак не хотели слушаться.

— На сигнализацию-то поставь, — напомнил ему Дашкевич, внимательно, по-волчьи, озираясь.

Юдин поставил машину на сигнализацию.

— Теперь пошли, — скомандовал Дашкевич. — Резких движений не делай.

— Не буду, — пообещал Юдин.

Они двинулись к подъезду. Дашкевич посмотрел на бледное, потное лицо Юдина и усмехнулся:

— Код-то хоть помнишь, терпила?

— У меня магнитный ключ, — сказал Юдин, силясь достать из кармана связку ключей, которая, как назло, за что-то зацепилась.

С грехом пополам он достал ключи и открыл дверь подъезда. Лифт был занят, а ждать Дашкевич не хотел, поэтому наверх двинулись пешком. Один пролет, второй… Юдин покосился на Дашкевича. Правая рука бандита была опущена в карман, в ней он держал нож. Третий, четвертый… Вот уже и дверь квартиры.

Дашкевич перехватил взгляд Юдина и презрительно спросил:

— Хрен ли уставился, пес? Хочешь ноги сделать?

— Я… — Юдин сглотнул слюну. — Я не…

— Давай открывай, если не хочешь, чтоб я тебя прямо здесь завалил.

Бандит сощурил глаз, достал из кармана нож и стал медленно покручивать его в пальцах, глядя на Юдина с садистской усмешечкой.

Юдин вздохнул, отвернулся, поднял связку и стал пихать ключ в замочную скважину. Однако пальцы его дрожали, и ключ никак не хотел войти в паз. Внизу громыхнула подъездная дверь, и спустя несколько секунд кто-то стал подниматься по лестнице — медленно, тяжело.

— Баклан, ты че, издеваешься? — вспылил бандит. — Давай открывай скорее! Не слышишь — идут сюда!

Юдин вздрогнул.

— Да-да… Я сейчас…

Он снова стал тыкаться ключом в дверь.

— Дай сюда! — негромко прорычал Дашкевич.

Юдин покорно протянул ему связку ключей. Дашкевич вырвал связку у Юдина из рук и так сильно оттолкнул его от двери, что Юдин споткнулся и упал на ступеньки, больно ударившись копчиком об ребро ступени.

— Какой ключ? — быстро спросил Дашкевич, даже не повернувшись на звук падения.

— Желтый, — промямлил Юдин, морщась от боли и накатившей тошноты. — Длинный.

Дашкевич быстро нашел нужный ключ и сунул его в замочную скважину.

В тот же момент мир в глазах Юдина рассыпался на тысячи маленьких осколков, мощная волна обдала его лицо жаром, опрокинула на спину и проволокла по ступенькам. Все это сопровождалось таким оглушительным грохотом, что Юдину показалось, будто бы в уши ему изо всех сил воткнули раскаленные гвозди. Юдин хотел закричать, но не успел: внезапно вспышка ослепительного света сменилась непроглядной и глухой тьмой — и в этот страшный миг Юдин потерял сознание.