Бенуа. Задолго до всяких Бурлюков мы, «эстеты», собирали народные игрушки, подносы, вышивки, лубки, указывая друг другу и на те же вывески, мечтали учредить музейчик последних. Во всех этих вещах столько непосредственности, столько «душистой дикости», столько подлинного художественного трепета; наконец, столько ремесленной уверенности того, что называется техникой, что действительно иной лубок или кукла Троицкого посада радует больше и длительнее, нежели продуманная картина и тонко изваянная, статуя, лишенные этих художественных моментов. Кому нужна искренность, непосредственность, честность, правда, — тот должен любить эти предметы.

Бурлюк. Когда Бенуа говорит «продуманная картина» так и думаешь, что это говорится или о Билибине или Баксте или Стеллецком. Но Бенуа переходить к Новому искусству: творчеству В. Д. Бурлюков, Школьника, Розановой, Ларионова, Гончаровой, Машкова, Куприна, Рождественского, Канчаловского, Фалька, Малевича, Спандикова, Матюшина, Татлина, Лентулова, Экстер, Пикассо, Шевченко, Фоконье-Брака Дерена Делонэ и мн. др. и вот его подлинный слова:

Бенуа. Мне кажется только одно, что не следует ко всему этому относиться пренебрежительно, а в то же время я взываю к тому, чтобы не преувеличивать значение всего этого.

Бурлюк. Да, да, не увлекаться — не считать, что в Русском искусстве делается что либо важное, заслуживающее внимания. Вся «Новая Русская живопись» пустяки и для «талантливейшего» Бенуа, «искусавшегося во всем» нового ничего она не дает — но может быть «вандалы и неучи» — года три тому назад (1 стадия Бенуа) талантливые люди?? — «о нет»!

Бенуа. Отдельные таланты? Позволено ли, однако, говорить здесь о талантах? Для обозначения особенностей и качеств представителей нового искусства это старое слово как будто не совсем удобно и в этом применении оно меня всегда шокирует.

Бурлюк. Даже слова талант в определении творцов Нового жалеет г. Бенуа! Ведь в душе Бенуа думает, что намазать картинку a là В. Бурлюк — раз плюнуть; не надо ни учиться, ни думать! — это не то, — что тонко скопировать какую либо старинную гравюрку или бисерную вышивочку.

Бенуа. Как быть, однако, с помянутым «удовольствием смеха»? Ведь его принято считать чем-то недостойным, презренным? По правде говоря, не знаю, как быть, знаю только, что оно же является спутником тех радостей, которые вызываются лубками, куклами, подносами, вывесками, да и многим даже из того, что всеми признано, что произведено в достоинство прекрасного искусства.

Бурлюк. Новое искусство в Бенуа возбуждает смех, но благодаря нашему воздействию — (мы пристыдили!) это все уже: — «прекрасное искусство» и вот здесь передержка! Для Бенуа и присных существует — «Грандар» (как говорил В. В. Переплетчиков), Великое Академическое искусство — школа, выучка: (14-летн. рисование Штука), а с другой стороны «шуточки» — стилизация такт, забавка — «скоромошьи альбомчики». В Новом искусстве нет талантов — говорит Бенуа.

Бенуа. То, что сейчас галдят Бурлюки и их приспешники, — это еще ничего не значить; то, что получилось какое-то Вавилонское столпотворение — тоже не должно тревожить. Это так сегодня и, может быть, будет завтра, но, ей-ей, самим же столпотворящим это должно быстро надоесть, самые крикливые должны охрипнуть, а самые буйные — устать. Нельзя же допустить мысль, что вот и через десять лет талантливейший Ларионов будет дурить и издавать свои скоморошьи альбомчики, что талантливейший Лентулов будет писать такую чепуху, как его нынешняя «Отечественная война», наконец, что всем талантливым и в основе своей «честным» не надоест месить грязь по всем тем проселочным дорогам, но которым вздумается блуждать их самозванным полководцам. Когда же чад задора пройдет, когда молодецкая страсть к паясничеству остынет, когда их всех проучит и научит действительность, то настоящие художники среди теперешней «молодежи» захотят заглянуть в глубокие таинственные глаза жизни и тогда они плюнут на все якобы «научные» теории, которыми они сейчас тешатся, а обратятся к «самому искусству».

Вот с этого момента только и можно рассчитывать, что русские иконы или, вернее, вся в целом красота мощного, «соборного», «до-личного» «антеджоттесского» искусства станет попятной и «целебной» в полной мере. С этого момента художники вспомнят о своем настоящем назначении — не тешить и злить толпу, а честно, смиренно, с затаенным вниманием выявлять в подлинных символических образах то, чему их учит мировая жизнь в целом и личная жизнь каждого из них. Тогда окажется, что древние иконы не только какое-то произведение церковного этикета, а подлинное и по своему свободное слово жизни, найденное и высказанное в искреннем вдохновений.

Бурлюк. Нет, господа галдящие «бенуа»! Наше галдение много значить — мы вам открыли глаза на Новое в искусстве! мы вылечили вас от мюнхенизма a là Браз — вкусной живописи; мы поколебали в вас уверенность в единстве Академического манежа. Конечно никто из нас не поверить вам, Бенуа, что ваше обращение не только внешнее, мы рассмотрим ваш ложный пафос пред искусством икон (не в угоду ли коллекционерам?) — и докажем, что в вас говорит лишь нотка (археологизма), ведь собирают же пуговицы даже.

Вы надеетесь, что «самые крикливые должны охрипнуть» — это будет конечно тогда, когда вы совсем потеряете всякий голос — если и теперь вы уже так фальшивите. Но успокоимся: г. Бенуа — полон силы и мужества бороться против всего истинно Нового (не Стеллецкого конечно), и теперь это восхваление и икон, и Гончаровой, и Пикассо делается с какой то целью — но какой??

Вот ответь на интригующий вопрос. В России возникло Новое искусство.

Его факторы: 1) Сама жизнь; 2) «гнилой» запад; 3) наше национальное искусство (вывеска, лубок, икона).