Шрифт:
К началу 60-х гг. XIV в. господствующее положение в междуречье Днепра и Нижнего Дуная Северного Причерноморья заняли три орды: Крымская, Перекопская и Ямболукская /71/ (Джамболукская). Именно их князей – Кутлуг-Бука (Котлубуга), Хад- жи-Бека (Качибея) и Дмитрия – Повесть о Подолье называет "отчичами и дедичами (т. е. наследственными владетелями. – Авт.) Подольской земли". Это известие подтверждает М. Стрыйковский, утверждая, что "Перекопские и Крымские татары в то время все дикие степи, широко лежащие за Киевом, и все Подолье, прилегавшее к литовским землям, держали". [301] Сохранившиеся в белорусско-литовских летописях и в Густинском своде имена трех ордынских князей, потерпевших поражение в битве у Синих Вод, вполне историчны. Так, среди эмиров, подписавших договор хана Джанибека с венецианцами в Крыму в 1347 г., последним назван Кутлуг-Бука. В договоре Бирдибека с венецианцами 1358 г. его имя значится уже вторым. [302] Известна отузская надпись с именем Кутлуг-Тимур-бека, великого эмира, по распоряжению которого был построен колодец в 1358 г. [303] Отсутствие других данных не позволяет уточнить, принадлежали ли оба имени одному лицу или же одновременно существовали два эмира с подобными именами, имевшие непосредственное отношение к Крыму. М. Г. Сафаргалиев считает Кутлуг-Тимур-бека наместником Крыма и сыном Туглук-Тимура, который был правителем Крыма при хане Узбеке. [304] Г. А. Федоров-Давыдов обратил внимание на недостаточность обоснования подобного мнения. [305] Спорность этого момента не может поколебать установившуюся в научной литературе точку зрения на Кутлуг-Бука как на наместника Крыма и эмира (князя) местной орды на рубеже 50–60-х гг. XIV в. То обстоятельство, что имя Хаджи-бея связано с существовавшим во владениях Перекопской орды во второй половине XIV в. и расположенным в низовьях Днестра городом Качибеем (Качибеевым) и близким к нему одноименным лиманом, свидетельствует в пользу также довольно распространенного мнения о принадлежности его именно к этой орде. Судя по некоторым особенностям обращения джучидских монет местной чеканки, владения Крымской и Перекопской орд в XIV в. простирались в Северном Причерноморье от Крыма и Днепра до Днестра и представляли собой самодовлеющую в экономическом отношении область. [306]
301
Stryjkowski M. Kronika polska… – T. 2. – S. 7.
302
Hammer-Purgstall J. Geschichte der Golden Horde im Kiptschak. – Pest, 1840. – S. 517.
303
См.: Акчокраклы О. Старокрымские и отузские надписи XIII–XIV вв. // Изв. Таврич. о-ва истории, археологии и этнографии. – 1927. – Т. 1. – С. 7.
304
Сафаргалиев М. Г. Распад Золотой Орды. – С. 70.
305
Федоров-Давыдов Г. А. Общественный строй Золотой Орды. – С. 90. – Прим. 51.
306
Федоров-Давыдов Г. А. Клады джучидских монет. – С. 100–101.
Меньше известно о третьей, Ямболукской, орде. Ее кочевья находились, по всей видимости, западнее Днестра, где их границами служили отроги Карпат и нижнее течение Прута и Дуная. [307] Не исключено, впрочем, что в конце 50-х гг. XIV в., оттесняемая Молдавским княжеством к побережью Черного моря и на восток, эта орда захватила ханские кочевья по Днестру, Южному Бугу и его притоку Синюхе. Административный центр этого края – Ак-Мечеть – отождествляется некоторыми исследователями с Ябу-го- /72/ родком, центром Ямболукской орды. Они же определяют его местонахождение на левом берегу Южного Буга, несколько ниже по течению от места впадания в него р. Синюхи. [308] Если эта версия верна, то эмира с именем Дмитрий следует признать правителем Ямболукской орды. Интересно, что в 1368 г. венгерский король Людовик I выяснял таможенные отношения купцов подвластного ему Брашова и находившейся где-то в Нижнем Подунавье земли "татарского князя Деметрия". [309] Это документальное свидетельство существования во времена битвы у Синих Вод ордынского князя с именем Дмитрий необходимо сопоставить не только с данными летописей, но и сообщением М. Стрыйковского и С. Сарницкого о бегстве разбитых в этой битве ордынцев к Дунаю и далее в Добруджу, [310] с которым оно частично согласуется.
307
Параска П. Ф. Внешнеполитические условия образования Молдавского феодального государства. – С. 83–84, 103.
308
См.: Брун Ф. Черноморье. – Одесса, 1879. – Ч. 1. – С. 79, 179; Смирнов В. Д. Крымское ханство под верховенством оттоманской Порты до начала XVII в. – С. 179, 343, 345; Петрунь Ф. Ханські ярлики на українські землі // Східний Світ. – X., 1928. – С. 182; Петрунь Ф. Нове про татарську старовину Бозько-Дністрянського степу // Східний світ. – 1928. – № 6. – С. 164–166; Петрунь Ф. Степове Побужжя в господарському та військовому укладі українського пограниччя // Журн. научно-исслед. кафедр в Одессе. – 1926. – Т. 2. – С. 99.
309
Documente privitore la istoria Românilor, culese de E. Hurmuzaki. – Bucureşti, 1882. – Vol. 1, pt. 2. – P. 144. В советской историографии обратил внимание на этот факт и сопоставил его со свидетельствами польских авторов XVI в. П. Ф. Параска. (Параска П. Ф. Внешнеполитические условия образования Молдавского феодального государства. – С. 102– 103).
310
Sarnicii S. Descriptio veteris et novae Poloniae. – Cracoviae, 1585. – Col. 1134.
Таким образом, самая общая и еще далеко не выясненная картина внутреннего устройства западной части Орды на рубеже 50–60-х гг. XIV в. подтверждает истинность летописных известий о Синеводской битве. Она же позволяет раскрыть конкретную цель и значение похода войск Ольгерда в глубь ордынских владений осенью 1362 г. Цель эта состояла в том, чтобы разгромить те силы Орды, которые господствовали над обширной степной территорией Северного Причерноморья от киевского Поднепровья до низовьев Днестра, а возможно, и Дуная, высвободить население пограничных с нею земель Юго-Западной Руси, в первую очередь, Киевской и Подольской, из непосредственной зависимости от Крымской, Перекопской и Ямболукской орд, расширить за их счет владения Литвы на юге. Главный удар при этом был нанесен по наиболее удаленным от центральных районов Орды Перекопской и Ямболукской ордам, что и зафиксировали летописи, отметив Белобережье как конечный пункт похода литовско-русских войск.
В результате разгрома ордынцев в битве у Синих Вод пределы подвластной Орде территории в Северо-Западном Причерноморье были отодвинуты к прибрежной зоне в низовьях Днестра и Южного Буга, а на Днепре – к его порогам. [311] Снизилось военно-политическое значение орд, размещавшихся западнее Днепра. Без помощи из центральных районов Ордынской державы они уже не могли противостоять натиску вошедших в состав Великого княжества Литовского земель Юго-Западной Руси, Польскому королевству и Молдавскому княжеству.
311
Вопрос о пределах владений мамаевой Орды на западе обстоятельно рассмотрел В. Г. Ляскоронский. Он пришел к выводу, что они достигали Днепра в районе его порогов. Им же указан естественный рубеж между степью и лесистой местностью на левобережье Днепра, который проходил приблизительно по среднему течению Ворсклы и разделял издавна территорию, заселенную оседлым населением, от владений кочевников. См.: Ляскоронский В. Русские походы в степи в удельно-вечевое время и поход князя Витовта на татар в 1399 г. // ЖМНП. – 1907. – Май. – С. 9, 24. О резком сокращении ордынской территории на западе и отступлении ордынцев к Причерноморью после битвы у Синих Вод пишут П. Ф. Параска и В. Л. Егоров (Параска П. Ф. Внешнеполитические условия образования Молдавского феодального государства. – С. 102–106; Егоров В. Л. Граница Руси с Золотой Ордой в XIII–XIV веках. – С. 25–26).
Разгром трех западных орд в битве у Синих Вод явился результатом политического сотрудничества литовской знати с боярством Юго-Западной Руси на антиордынской основе. Его след- /73/ ствием было расширение владений Великого княжества Литовского на юге до устья Днепра и Днестра и закрепление в его составе Киевского и Волынского княжеств, Подолья и Чернигово-Северщины. Важную роль в этом сыграло стремление местного населения освободиться от бремени ордынского ига. Видимо, именно в этом смысле Ф. Энгельс отмечал, что Белоруссия и Украина "нашли себе защиту от азиатского нашествия, присоединившись к так называемому Литовскому княжеству". [312] Вместе с тем утверждение власти литовской знати в этом регионе Руси еще более осложнило дальнейшее развитие проявившейся здесь ранее тенденции объединения земель на основе общерусской политической программы. Оно также не решило окончательно вопрос о ликвидации зависимости княжеств Юго-Западной Руси от Золотой Орды. /74/
312
Энгельс Ф. Внешняя политика русского царизма // Маркс К., Энгельс Ф. – Соч. – 2-е изд. – Т. 22. – С. 19.
Глава II
ЮГО-ЗАПАДНАЯ РУСЬ В СОСТАВЕ ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА
ЛИТОВСКОГО
1. Основные черты
общественно-политического
устройства земель Юго-Западной Руси
в составе Великого княжества
Литовского
В XIV в. Юго-Западной Руси, как и другим русским землям, были присущи все основные признаки развитого феодализма: крупная земельная вотчина-сеньория с феодальным иммунитетом, иерархическая структура землевладения, система сюзеренитета-вассалитета и др. Эволюция феодальных общественных отношений в разных частях Руси совершалась по одинаковому пути, поскольку для всех русских земель была характерной унаследованная от Древнерусского государства общность социально-экономического уклада и государственно-политического устройства, а также духовного и культурного развития, религии, обычаев. Существовавшая уже в IX–XII вв. эта общность выступает еще и в XIV в. в качестве ведущей тенденции в развитии складывавшихся на основе древнерусской народности трех братских восточнославянских народностей – великорусской, украинской и белорусской. [313]
313
См.: Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. – с. 45–46; Буганов В. Н., Преображен- ский А. А., Тихонов Ю. А. Эволюция феодализма в России. – М., 1980. – С. 98; Пашуто В. Т. Возрождение Великороссии и судьбы восточных славян // Древнерусское наследие и исторические судьбы восточного славянства. – С. 8–67; Хорошкевич А. Л. Исторические судьбы белорусских и украинских земель в XIV – начале XVI вв. // Там же. – С. 70–134.
Социально-экономические отношения земель Юго-Западной Руси базировались на разных формах феодальной собственности. [314] В XIV в. получает дальнейшее развитие и еще более укрепляет ведущие позиции крупное частное землевладение – княжеское (домениальное), боярское, церковное, возраставшее за счет общинных земель государственного фонда. Особенно быстро развивалась земельная собственность боярства. О. М. Рапов, исследовавший по данным летописания Юго-Западной Руси боярское землевладение XII – первой половины XIII вв., пришел к выводу, что уже в тот период в безусловном владении древнерусского боярства, прежде всего, "великих бояр", находились обширные земельные площади: волости, города, замки и села. Боярский домен охранялся специальным законодательством – Пространной Русской Правдой. Бояре содержат крупные военные отряды, "с помощью которых они пытаются оказывать давление на княжескую и великокняжескую власть". [315] На Северо-Западе, как показал В. Л. Янин в исследовании новгородской феодальной вотчины, процесс складывания вотчинной собственности начался /75/ в XII в., а "к середине XIV в. создание вотчинной системы как безраздельно господствующего вида феодального землевладения было завершено". [316] В. Б. Кобрин, отметив, что боярская вотчина появилась в Приднепровье раньше, чем в других частях Древней Руси, отнес время ее расцвета в Северо-Восточной Руси к середине XIV в. [317] Еще в древнерусские времена в Юго-Западной Руси, в частности в Галицко-Волынском княжестве, было известно также боярское условное землевладение в его бенефициальной и ленной формах. [318]
314
Обстоятельный анализ форм феодальной собственности и ее структуры на Руси в XIV–XV вв. сделан Л. В. Черепниным. См.: Черепнин Л. В. Русь / Спорные вопросы истории феодальной земельной собственности в IX–XV вв. // Пути развития феодализма. – М., 1972. – С. 157–229. Вне пределов данной главы остался материал, характеризующий развитие производительных сил и социально-экономических отноше- /165/ ний земель Юго-Западной Руси в XIV в., поскольку эти темы достаточно полно освещены в советской историографии. Итоги их изучения относительно Среднего Поднепровья подведены в монографии С. А. Беляевой. (Беляева С. А. Южнорусские земли во второй половине XII–XIV в.: По материалам археол. исслед. – Киев, 1982).
315
Рапов О. М. К вопросу о боярском землевладении на Руси в XII–XIII в. // Польша и Русь: Черты общности и своеобразия в историческом развитии Руси и Польши в XII–XV вв. – М., 1974. – С. 205.
316
Янин В. Л. Новгородская феодальная вотчина: (Ист. – генеал. исслед.) – М., 1981. – С. 272.
317
Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России (XV–XVI вв.). – М., 1985. – С. 34–47.
318
Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. – С. 152.