Низшую и наиболее бесправную категорию крестьянства составляла невольная челядь. Многочисленные пожалования демонстрируют тесную связь между челядью невольной и землей. В общественно-правовых соглашениях XIV–XV вв. и более позднего времени рабы рассматривались как неотделимая часть движимого имущества поместного хозяйства. [330] Их правовое положение было неодинаковым. Посаженная на землю и ведшая свое хозяйство челядь приближалась положением к тяглому крестьянству и заметно отличалась от дворовой челяди, которая находилась на полном содержании у землевладельца. В великокняжеских поместьях количество челяди было незначительным. В частновладельческих имениях она в большинстве случаев использовалась в качестве домашних слуг. В целом роль подневольного населения в хозяйственной жизни не была сколько-нибудь значительной, и само рабство как общественное явление имело тенденцию к изживанию.

В Юго-Западной Руси документально хорошо прослеживается и такая феодальная корпоративная собственность, как земельные владения городских общин. Наиболее раннее свидетельство подобного рода относится к последней четверти XIV в. В 1374 г. подольский князь Юрий Кориатович и его брат Александр, предоставляя г. Каменцу магдебургское право, пожаловали его жителей землей "между Мухой и Боговицей… аж до Днестра". [331] Но, конечно, городское землепользование имеет более древнюю традицию. Люстрации господарских (великокняжеских) замков середины XVI в. отмечают наличие "пашни мещанской" и "уходов" (хозяйственную эксплуатацию угодий) в Киеве, Черкассах, Каневе, Чернобыле, Остре, Виннице, Житомире, Овруче. [332] Многочисленные сведения документального характера, относящиеся, правда, к концу XV–XVI вв., но вполне применимые для характеристики городов Юго-Западной Руси и их общественно-политического устройства в XIV в., собрал А. С. Грушевский. [333] Его данные свидетельствуют о том, что в тот период города полностью сохраняли феодальный характер, выражавшийся не только в сельскохозяйственных занятиях основной части их населения, но, прежде всего, в том, что большинство городов было собственностью отдельных феодалов и отбывало в их пользу разнообразные повинности. Сведения эти подтверждают вывод В. Т. Пашуто о Полоцке, Киеве, Витебске и других крупнейших городах Великого княжества Литовского, сохранивших в пору их подданства Литве /80/ свою "старину", в которой "ясно видна по источникам XI–XIII вв. феодальная боярско-вечевая структура власти, окрепшая под эгидой Литвы". [334] Конечно, подобное положение городов и их ремесленно-торгового населения было прямым следствием недостаточного развития процесса общественного разделения труда и роста товарно-денежных отношений, в чем несомненно сказывались отрицательные последствия ордынского ига.

Основные формы политической и правовой надстройки развитого феодализма, сложившиеся на землях Юго-Западной Руси к середине XII в., продолжали существовать и после включения большей части этих земель в состав Великого княжества Литовского, не претерпевая каких-либо существенных изменений почти до конца рассматриваемого периода. Основу их общественно-политического устройства составляла политическая организация господствующего класса с присущими ей чертами военно-политической иерархии, которая соответствовала расчлененному характеру феодальной собственности на землю. "Иерархия, – отмечали К. Маркс и Ф. Энгельс в "Немецкой идеологии", – есть идеальная форма феодализма; феодализм есть политическая форма средневековых отношений производства и общения". [335] Организованный на началах вассалитета-сюзеренитета класс землевладельцев был "ассоциацией, направленной против порабощенного, производящего класса…" [336]

Внутри класса земельных собственников отношения соподчинения между отдельными его социальными слоями определялись типичной для феодализма связью землевладения и службы. Наиболее привилегированное положение занимала титулованная феодальная знать – обладавшие атрибутами государственной власти на подвластной им территории великие удельные князья во главе с сюзереном – великим (верховным) князем литовским.

С включением большей части Юго-Западной Руси в состав Великого княжества Литовского в ее наиболее крупных территориально-политических феодальных объединениях-землях – Киевской, Волынской, Черниговской и некоторых других, менее значительных – место древнерусских удельных князей Рюриковичей заняли представители литовской великокняжеской династии, сыновья и внуки Гедимина. На службе у них находились немногочисленные оставшиеся роды древнерусских князей и осевшие на Руси представители ордынской знати (Глинские, например).

В зависимости от титулованной знати пребывал наиболее многочисленный и социально неоднородный слой феодалов – боярство. Его верхушку составляло крупное боярство (паны, магнаты), владевшее наследственными землями (отчинами) и обладавшее определенными иммунитетными правами по отношению /81/ к великим удельным князьям. Основная масса боярства – средние и мелкие землевладельцы – служили у князей и магнатов, за что получали вознаграждение – земли в условное владение или доходы с них в порядке "кормлений". В документальных источниках эта прослойка боярства известна под названием "земян" (землян), а с оформлением ее сословных прав к середине XVI в. – шляхты. К привилегированным слоям господствующего класса принадлежали высшее духовенство и городская верхушка.

Именно эти местные слои титулованной знати и крупного боярства выступают в XIV–XV вв. как охранители "старины" отдельных наиболее значительных земель-княжений, включавшей в себя привилегии правящего феодального сословия, сложившиеся формы эксплуатации крестьянства и государственные институты регулирования внутренних противоречий, которые сложились в среде феодалов в ходе их борьбы за землю, ренту и иммунитет и были освящены традиционными нормами писанного и обычного права (подрученство, кормление, местничество, разные виды вассальной службы, княжеский суд и др.), а также культуры [337] . Коллективный иммунитет местного боярства, т. е. его преимущественное право на эксплуатацию земель и зависимого населения, служил гарантией территориальной целостности и политического единства земель-княжений. В XIV в. в качестве таких земель-княжений на центральной и восточной территории Юго-Западной Руси выступают, в первую очередь, Киевская и Волынская земли.

В специальной литературе уже отмечалось, что великокняжеские уставные грамоты Киевской и Волынской землям, подобно как привилеи Витебской, Полоцкой и Смоленской землям Великого княжества Литовского, в своей древней части восходят к жалованным грамотам Витовта 90-х гг. XIV в., которые, в свою очередь, возникли на основе первых "рядов" – договоров местных боярских кругов с великими князьями литовскими [338] . В частности, М. Ясинский выделял в Киевской уставной грамоте "основные или начальные" грамоты Витовта и Казимира Ягайловича, датированные им соответственно концом XIV в. и приблизительно 1471 г. [339] Однако сопоставление содержания этого документа с древнерусскими "рядами", детально проанализированными В. Т. Пашуто, [340] позволяет условно отнести ряд ее важнейших статей к первым соглашениям киевского боярства с литовскими князьями времен Гедимина и Ольгерда.

К таким статьям, на наш взгляд, относятся гарантирование правительством Литвы территориальной целостности Киевской земли и монопольное право местного боярства "держать" в ней волости и занимать административные должности ("уряды"): "А волости Киевские Кияном держати, а иному никому. А город- /82/ ки Киевские в нашей воли: Кияном будем давати, кому ся будет годити. А Киянина, как и Литвина, во чти держати и во всех врядех ни в чом не понизите". Древнейшими также являются статьи, подтверждающие права феодалов Киевской земли на их земельную собственность и иммунитет: "В церковные люди, в князские и в панские и в боярскии, и в земли и во вси приходы не вступатися, а без права нам людей не казнити, а ни губити, а именей не отнимати". [341] Подобные же условия в несколько иной формулировке и степени детализации изложены в Волынском привилее 1528 г. и других уставных грамотах Великого княжества Литовского.