— Вывод таков: не следует нам раньше времени арестовывать прокурора и начальника УВД, — сказал на оперативке Александр Борисович, имея в виду Селихова и Гордиенко, — пусть пока погуляют на свободе. Сейчас нужно сосредоточить внимание на младшем Гордиенко, загадочном Ростиславе Григорьевиче и совершающем сегодня путешествие из Люксембурга в Москву господине Балясникове. За этим субчиком будет вестись непрерывное наблюдение, чтобы выявить его здешние контакты.

Светлана Перова доложила, что у Балясникова на руках имеется открытый обратный билет, то есть без конкретной даты. Поэтому неизвестно, сколько времени он собирается пробыть в России. Надо полагать, в любом случае номинальный гендиректор зеленодольского металлургического постарается использовать свое пребывание здесь на полную катушку, с наибольшим коэффициентом полезного действия. Бизнесмены не привыкли тратить деньги впустую.

Фотографии Балясникова в личном деле на заводе не было. Ее нашли в одном из институтов, где он работал прежде. У него характерное лицо с острым, выпирающим подбородком. Наблюдатели в Шереметьево-2 безошибочно узнали его. Встречал Балясникова моложавый, статный мужчина с офицерской выправкой. Оперативникам удалось сделать их фотографии. Встреча друзей выглядела достаточно сдержанной. Обменявшись рукопожатиями, они прошли на автомобильную стоянку, где сели в поджидавший их «ауди» с номером Московской области. У машины были тонированные стекла. Водитель в аэропорт не ходил, до появления гостя он сидел все время за рулем.

Как и следовало ожидать, машина приехала в Зеленодольск, остановилась на улице Гагарина, у дома номер 15. Оба пассажира вышли и скрылись в подъезде. «Ауди» уехал, а ближе к вечеру вернулся, доставив Анатолия Гордиенко. Через два часа он вышел с мужчиной, который встречал Балясникова. Оба были в хорошем настроении, о чем-то весело разговаривали, перебивая друг друга. Они уехали на том же «ауди». Балясников до утра из дома не выходил.

К вечеру Турецкий уже знал, что двухкомнатная квартира в этом доме является собственностью Григория Балясникова, а автомобиль зарегистрирован на имя жителя Ярославля Ростислава Григорьевича Ладошкина.

Назавтра, без четверти одиннадцать, за Балясниковым приехала машина, и он отправился на свой завод. Когда «ауди» остановился возле проходной, наблюдатели увидели, что вместе с Балясниковым из него вышли двое вчерашних приятелей — Анатолий Гордиенко и, можно было предполагать с большой долей уверенности, Ладошкин. Наблюдателям уже сообщили, что Ладошкин, как и Гордиенко, бывший морской офицер, они вместе служили в Северограде, одновременно демобилизовались.

На заводе Балясников и его компаньоны три часа обсуждали положение дел с главным бухгалтером. С другими сотрудниками они в этот день не общались. Покинув завод без десяти три, вся троица отправилась обедать в ресторан «Золотая роза», где пробыла почти полтора часа.

Когда они покинули ресторан, то поехали на машине к северной окраине города. Выехав из Зеленодольска, «ауди» с большой для зимней дороги скоростью, примерно сто двадцать километров, продолжал двигаться в северном направлении. Муровский «форд» с наблюдателями долгое время не отставал от них. Однако вмешался досадный случай — кончался бензин, и наблюдателям пришлось остановиться на колонке, чтобы заправиться. После этого говорить о дальнейшем преследовании было нелепо.

Сто раз взвесив все «за» и «против», Александр Борисович решил допросить прокурора Селихова. Основной довод против заключался в том, что, узнав о внимании к Селихову, связанные с прокурором преступники могут затаиться. Однако поскольку их паническое движение к потайным норам тоже могло стать облегчающим наблюдение фактором, Турецкий, обсудив положение с коллегами, склонился в пользу допроса.

Селихова допрашивал Александр Борисович, а Светлана Перова вела протокол.

У появившегося в кабинете Селихова была написана на лице вселенская скорбь. Мысленно Виктор Николаевич уже распрощался со своей должностью и теперь страстно молил Всевышнего об одном — чтобы его оставили на свободе. В глубине души он решил вести себя со следователями искренне, правда, если подвернется возможность безболезненно утаить какие-либо мелочи, помалкивать, лишнего на себя не взваливать. Существуют же вещи, о которых человек может забыть, это объективная реальность. Сами напомнят — отрицать не станет, но торопливо выворачивать душу наизнанку нецелесообразно. В конце концов, у него есть компаньоны с большими связями во властных структурах, может, они сами отмажутся и его выручат.

Турецкий примерно догадывался о прокурорской позиции, подобные законники уже попадались в его практике. Поэтому он старался задавать вопросы, не допускающие двусмысленных толкований.

Первый вопрос немножко огорошил Селихова. Если такое начало, значит, следователи знают свое дело. С радужными иллюзиями насчет того, что можно скрыть некоторые факты, придется расстаться.

— Скажите, пожалуйста, какие обстоятельства натолкнули вас на мысль предложить Татьяне Земцовой работу в московском банке?