— Я об этом колледже до убийства Риттера и не слышала-то никогда, — сказала Мишель.

Кинг кивнул:

— Не думал, что он находится так близко от Баулингтона.

— Что преподавал здесь Рамзи?

— Политологию, федеральное избирательное право, хотя самого его больше всего интересовали радикальные политические теории.

Мишель бросила на него удивленный взгляд.

— После убийства Риттера, — пояснил Кинг, — я постарался побольше узнать о Рамзи.

В колледже их отсылали от одного человека к другому и с одного факультета на другой, пока они наконец не оказались в кабинете Тройанса Кона. Этот опрятный, среднего роста человек был некогда коллегой и другом Арнольда Рамзи.

Кинг разглядывал дипломы на стене, когда Кон произнес:

— Я удивился, услышав, что вас интересует Арнольд Рамзи.

— Обычно мы звоним заранее и договариваемся о встрече, — сказала Мишель. — Но поскольку мы все равно оказались в ваших местах, то решили не упускать хорошей возможности.

— Простите, могу я узнать ваши имена?

— Я Мишель Максвелл, а это Том Бакстер.

Кон вгляделся в Кинга:

— Простите, но ваше лицо кажется мне знакомым.

Кинг улыбнулся:

— Просто такое уж оно у меня заурядное.

— Насколько я понял, вы собираетесь снять фильм?

Мишель откинулась на спинку стула, постаравшись принять вид ученой дамы.

— Да, о покушениях по политическим мотивам. У нас есть гипотеза насчет того, что между людьми, которые покушаются на политиков, существуют четко выраженные различия. Одни делают это по причине умственного расстройства или пережитых ими личных невзгод. Другие — исходя из глубоких философских убеждений.

— И вы хотите узнать мое мнение о том, к какой из этих категорий принадлежал Арнольд Рамзи?

— Будучи его другом и коллегой, вы, несомненно, размышляли над этим, — сказал Кинг.

Кон пронзил его взглядом:

— Что ж, должен сказать, сущность того, что привело Арнольда к убийству, для меня загадки не составляла. Не могу, однако, утверждать, что он целиком и полностью умещается в какую бы то ни было из идеологических или мотивационных категорий.

Мишель извлекла из сумочки карандаш и блокнот.

— Может быть, начнем с его биографических данных? — предложила она.

Кон откинулся в кресле:

— Арнольд сделал в Беркли хет-трик: получил три ученые степени. Везде, кстати, шел первым. Он также находил каким-то образом время для того, чтобы протестовать против войны во Вьетнаме. Он сжег свою призывную повестку, участвовал в маршах в защиту гражданских прав, принимал участие в демонстрациях, несколько раз попадал под арест, рисковал жизнью. Арнольд Рамзи и поныне остается лучшим, в смысле научной подготовки, из всех когда-либо работавших в этом колледже профессоров.

— Я полагаю, его политические взгляды сильно расходились со взглядами Риттера? — спросила Мишель.

— Очень сильно, — подтвердил Кон. — Помню, он расхаживал по этому кабинету, ударяя кулаком о ладонь, и оплакивал наше гражданское общество, оказывающее людям вроде Клайда Риттера поддержку.

— Но он ведь понимал, что победить Риттеру не удастся.

— Дело не в этом. Риттер набрал, согласно опросам, необходимую критическую массу, что заставляло нервничать и демократов, и республиканцев. Его список кандидатов расколол традиционный электорат, что дало Риттеру контроль над тридцатью, возможно, процентами выборных мест. А при таких средствах воздействия…

— …вы получаете хорошую возможность назвать вашу цену? — предположил Кинг.

Кон кивнул:

— Какой стала бы цена, назначенная Риттером, остается только догадываться. Но я и вправду верю, что Арнольд считал: если Риттера не остановить, он уничтожит все, за что годами боролась Америка.

— Он когда-нибудь заговаривал о том, чтобы застрелить Риттера? — спросил Кинг.

— Он приходил сюда и произносил пылкие тирады о Риттере, но никаких угроз определенно не высказывал.

— С кем-то еще из здешних профессоров он дружил? — спросила Мишель.

— В общем-то, нет. Многих из них Арнольд просто пугал.

— Какие-либо друзья в студенческой среде?

Кон взглянул на Кинга:

— Это начинает походить на исследование личности Арнольда, а не на попытку снять документальный фильм о том, почему он убил Риттера.

— Нам требуется и то, и другое, — быстро ответила Мишель. — Я хочу сказать: трудно понять побудительные мотивы человека, не поняв его самого.

Несколько секунд Кон обдумывал сказанное ею, потом пожал плечами: