— На самом-то деле, маршал, я гораздо лучше.

Едва Джоан закончила разговор, в дверь ее номера постучали. Она открыла, служащая гостиницы внесла в номер поднос.

— Сюда поставить, мадам?

— Да, — отсутствующе сказала Джоан. — Сюда, хорошо.

— Налить вам кофе?

— Нет, спасибо.

Она подписала счет и отвернулась.

Внезапно Джоан ощутила прямо за своей спиной чье-то присутствие. Она обернулась, но вскрикнуть до того, как все погрузилось во тьму, не успела.

В Аттикус-колледже Кинг и Мишель появились уже поздно вечером. Найдя в административном корпусе молодого интерна, Мишель уговорила его отыскать для них домашний адрес доктора Кона. Тот жил примерно в полутора километрах от кампуса. Кинг подвел свой «лексус» к дому, они подошли к парадной двери, постучали.

Дверь открыл Кон. Увидев их, он явно никакого удовольствия не испытал, однако в дом впустил.

— Стало быть, вы разговаривали с Кэти? — спросил Кон.

Кинг кивнул:

— Она сказала, что вы предупредили ее на наш счет.

— А вы ожидали, что я этого не сделаю? Она была дочерью моего коллеги, а после — моей студенткой. Ожидать от меня чего-либо иного было бы ошибкой.

— Что ж, если учесть, что вы с ее матерью поговаривали о женитьбе, вы стали бы ее приемным отцом.

Кон явно почувствовал себя не в своей тарелке:

— Это вас не касается.

— Вы знали Рамзи до Аттикуса или не знали?

— Не знал.

— Говоря «Рамзи», я подразумевал и Арнольда, и Регину.

— До приезда сюда я не был знаком ни с ним, ни с ней. Однако оба стали моими друзьями.

— А после смерти Арнольда, — сказал Кинг, — вы двое…

— Все было не так. Прежде чем мы стали встречаться не как друзья, после смерти Арнольда прошло долгое время.

— И вы стали поговаривать о женитьбе.

— Я сделал предложение, она его приняла.

— А затем покончила с собой?

Лицо Кона исказила боль:

— Да. Так говорят.

— Но вы так не думаете? — быстро спросила Мишель.

— Она была счастлива. Приняла мое предложение о браке. Не думаю, что проявлю тщеславие, сказав: мысль о том, что до самоубийства ее довела перспектива выйти за меня замуж, представляется мне притянутой за уши.

— То есть вы думаете, что ее убили?

— Это уж вы мне скажите! — выпалил он. — Ведь вы же ведете расследование. Вот и выясните, как все было.

— Вы участвовали в протестах против войны во Вьетнаме?

— Да, вместе с миллионами других людей.

— Например, в Калифорнии?

— К чему эти вопросы?

— Что бы вы сказали, — спросил Кинг, — если бы услышали от нас, что к Арнольду Рамзи приходил человек, уговаривавший его принять участие в убийстве Клайда Риттера, и человек этот упомянул ваше имя?

Кон смерил его холодным взглядом:

— Я сказал бы, что тот, кто уведомил вас об этом, заблуждается. Но с другой стороны, если это правда, я не могу запретить людям упоминать в разговорах мое имя, не так ли?

— Справедливо. Вы верите в то, что Арнольд Рамзи действовал в одиночку?

— Верю и буду верить, пока мне не предъявят надежные доказательства противоположного.

— Судя по всему, Рамзи не был склонным к насилию человеком, однако в молодости он участвовал в демонстрациях протеста, причем одна из них, возможно, привела к насильственной смерти человека.

Кон бросил на него резкий взгляд:

— О чем это вы?

Кинг сообщил Кону эту информацию единственно для того, чтобы посмотреть, какова будет его реакция.

— И еще одно: в то утро, когда Рамзи убил Риттера, вы ездили в «Фэймаунт» один или вместе с ним?

— Вы хотите сказать, что в то утро я был в «Фэймаунте»?

— А вы хотите сказать, что не были?

Кон с мгновение поразмыслил.

— Ладно, я был там. И что же?

— И что же? Вы почему-то забыли упомянуть об этой немаловажной детали.

— А почему я должен был о ней упоминать? Я не сделал ничего дурного. И в ответ на ваш вопрос: я поехал туда один.

— Вам, должно быть, пришлось убежать из отеля сразу после выстрела Рамзи, иначе вы не успели бы подхватить Регину и рассказать все Кэти, вызвав ее с урока алгебры.