Мишель откинулась на спинку сиденья:

— Да, похоже, ты прав.

— И если Рамзи не протестовал в семьдесят четвертом, когда погиб полицейский, против войны, тогда против чего же?

Мишель вдруг щелкнула пальцами:

— Семьдесят четвертый? Время Уотергейта.

Кинг кивнул:

— Рамзи вполне мог требовать отставки Никсона.

— Однако Кэти сказала, что то была антивоенная демонстрация в Лос-Анджелесе.

— Она сказала, что так говорила ее мать. Я попрошу Джоан выяснить это. Она здорово умеет откапывать такие вещи.

Кинг вытащил телефон, набрал номер. Ответа не было, и он оставил сообщение.

Кинг и Мишель заночевали в мотеле неподалеку от Аттикуса и на следующее утро появились в Райтсберге. У дома Кинга их ждал Паркс.

— Есть что-нибудь от Джоан? — спросил его Кинг.

— Я с ней разговаривал вчера вечером. Она отыскала в бумагах, которые я привез, кое-что о Бобе Скотте.

И он рассказал им обоим о теннессийском ордере на арест.

— Если это тот самый Боб Скотт, он, возможно, способен привести нас к каким-нибудь ответам на некоторые наши вопросы, — сказал Кинг.

— Позвоните еще раз Джоан, надо составить план действий.

Кинг позвонил, но ответа по-прежнему не было. Он позвонил по номеру гостиницы, в которой остановилась Джоан. Пока он слушал отвечавшего на звонки портье, лицо его серело, а колени стали подгибаться. Кинг захлопнул крышку телефона и неверяще покачал головой.

— Что такое, Шон? — тихо спросила Мишель.

— Джоан, — ответил Кинг. — Ее похитили.

Джоан жила в коттедже на краю гостиничного комплекса. Ее сумочка и телефон валялись на полу комнаты, которую она занимала. На столике стоял поднос с нетронутой едой. Приехав в коттедж, Кинг, Мишель и Паркс обнаружили там начальника полиции Уильямса с его подчиненными.

Горничную отеля, которая относила Джоан еду, подвергли основательному допросу. Та рассказала, что шла с подносом к коттеджу Джоан, когда ее остановила молодая женщина. Узнав, для кого предназначается еда, она, представившись сестрой Джоан, сказала, что хочет удивить сестричку и принести ей поднос сама. Все это выглядело достаточно невинно. Горничная отдала ей поднос и возвратилась в здание гостиницы.

К ним подошел Уильямс:

— Проклятье, то убийства, то похищения.

С его разрешения они забрали коробку с документами по Бобу Скотту. Пока Паркс разговаривал с Уильямсом, Кинг и Мишель быстро переговорили прямо на парковке.

Мишель положила ладонь на плечо Кинга:

— Как ты?

— Я должен был сообразить, что все идет к этому, — ответил он.

— Как? Ты же не телепат.

— Милдред Мартин убили сразу после нашего разговора с ней. Можно было догадаться, что на очереди Джоан.

— Или ты! И что ты мог сделать? Изображать при ней сиделку? Вряд ли она согласилась бы на это.

— Я даже не попробовал, Мишель. А теперь…

— Мы еще можем попытаться найти ее. Живой.

— Не сочти за неуважение, но пока нам что-то не очень хорошо удается находить людей живыми.

Вернулся Паркс:

— Послушайте, я собираюсь разобраться с этим Бобом Скоттом из Теннесси, и если он — тот самый малый, надо будет съездить туда большой компанией и потолковать с ним.

Мишель с Кингом вернулись к нему домой, и Мишель отправилась готовить еду. Кинг удалился, и ей пришлось его искать. В конце концов она обнаружила Кинга на причале и подошла к нему.

— Я там бутерброды сделала.

— Спасибо, — рассеянно произнес Кинг.

Мишель присела рядом с ним:

— Все еще думаешь о Джоан?

Кинг взглянул на нее, пожал плечами.

— Я знаю, тебе тяжело, Шон.

Они посидели немного в молчании, потом Кинг сказал:

— Она была голой.

— Что? — резко спросила Мишель.

— Тогда, в лифте, показалась мне голой. На ней был плащ, а под ним — ничего.

— Но почему она это сделала? Ты же был на посту.

— Потому что получила записку — и думала, что мою.

— Если они хотели отвлечь тебя с помощью Джоан, как они могли знать, когда она спустится в лифте?

— Встреча с избирателями проводилась с десяти до десяти тридцати. Тот, кто запланировал убийство Риттера, знал, с каким временным окном ему придется иметь дело. В записке говорилось — появись около десяти тридцати.

— Для Джоан это было очень рискованно.

— Что ж, временами любовь толкает людей на безумства,

— Так ты думаешь, дело было в любви?

— Практически это она мне и сказала. Все прошедшие годы она думала, что я причастен к убийству Риттера. Думала, что я подставил ее. А когда увидела записку, которая была приколота к телу Сьюзен Уайтхед, поняла, что использовали нас обоих. Эта записка ясно указывала на человека, имевшего отношение к убийству Риттера. А другая, якобы написанная мной, должна была втянуть в эту историю и ее. Она спросила меня, почему я, если подозревал ее, а сам был чист, никогда никому не сказал о том, что она сделала.