С Реддвеем встретились в ресторане «Пушкинъ». С некоторых пор Турецкий с Грязновым-старшим облюбовали это довольно недешевое заведение. Немало было в городе ресторанов, которые в разные времена они почли своим вниманием, в некоторые из них продолжали ходить и поныне. Но почему-то, когда вставал вопрос, где назначить деловую встречу или дружеский обед (что, как правило, подразумевает не менее серьезные разговоры), никаких иных вариантов, кроме респектабельного заведения на Тверском бульваре, не рассматривалось. На первом этаже в «Пушкине» располагалось кафе, на втором и на антресолях — ресторан, причем в ресторан можно было подняться на старинном лифте с кружевным литьем.

Вот и сейчас Турецкий с Реддвеем сидели на антресолях. Питер тоже был здесь не первый раз и чувствовал себя совершенно комфортно. Впрочем, этот истинный сын Америки везде себя так же чувствовал.

Говорили о пустяках, но у Реддвея явно было к Турецкому какое-то дело, Александр Борисович это чувствовал. Ну что же, скажет в свой черед. Да Турецкий и не против был переключиться, уж больно на душе было муторно. Реддвей пил свежевыжатый сок, а Турецкий вообще воздерживался — впереди еще маячила встреча с начальством.

Вдруг позвонил Денис Грязнов. Турецкий снова обрадовался — еще один переключающий фактор.

— Сан Борисыч, не в службу, а в дружбу, выручите?

— А в чем проблема?

— Сейчас расскажу. — И Денис отключился.

Это было немного странно. И Денис почему-то говорил на «вы»…

Турецкий с Реддвеем продолжили светскую беседу. Говорили, как водится, о делах минувших дней — о том, как работали вместе. Правда, для Реддвея эта работа, борьба с терроризмом, не закончилась — он-то оставался на своем посту.

Питер вдруг сделал движение бровями, и Турецкий оглянулся.

К нему шли Денис и Шляпников. Денис не дал сказать ни единого слова.

— Сан Борисыч, верю только вам! — Денис широко улыбался.

Турецкий вспомнил, что Денис всегда «выкал» при посторонних, особенно при клиентах, в данном случае — при Шляпникове, держал марку. Все было понятно.

Денис испарился, а Шляпников после краткого знакомства с Питером присел за столик.

— И куда Денис Андреич рванул? — спросил Турецкий.

— Ему нужно встретить тетку на вокзале. Неожиданная ситуация. И так случилось, что мы с ним были вдвоем и без охраны. Денис настоял, чтобы я побыл с вами, если вы не против, Александр Борисович.

Турецкий кивнул и поймал себя на том, что ему приятно видеть Шляпникова, приятно, что они знакомы, приятно с ним общаться, и вообще все сейчас было приятно. Даже странно, ведь не пил ни капли.

— У вас все в порядке, Герман Васильевич? Теперь кивнул Шляпников, после чего обратился к Реддвею.

— Чем занимаетесь, мистер Реддвей? — спросил он без особого интереса, скорее из вежливости.

— Для друзей Алекса — просто Питер.

— О\'кей. Тогда просто Герман. — Мужчины еще раз с удовольствием пожали друг другу руки. — Чем занимаетесь, Питер?

— Бизнесом занимаюсь, Герман. Турецкий счел своим долгом вмешаться:

— Мистер Реддвей — в прошлом государственный служащий.

— Ну все мы когда-то были государственными служащими, — улыбнулся Шляпников.

— Но не все были заместителями директора ЦРУ, верно?

— Ого, — оценил Шляпников. — А сейчас, значит, просто бизнес?

Реддвей кивнул, и Турецкий не стал уточнять, что теперь, да и последние уже лет десять, Реддвей возглавляет международный антитеррористический центр «Пятый уровень».

— Вы отлично говорите по-русски, Питер, — сделал комплимент Шляпников. — Акцента совсем нет. Как вам это удалось? Я вот говорю на пяти языках, но на всех далеко не безупречно.

Реддвей засмеялся.

— Может, просто не надо разбрасываться? — негромко заметил Турецкий.

— Да брось, — махнул на него рукой Реддвей и пояснил Шляпникову: — Это Алекс меня тренировал. Мы в девяностые с ним сотрудничали и много времени проводили вместе. Он меня заставлял русские пословицы учить!

— Зато теперь ты редкий славянофил, — парировал Турецкий. — Можете себе представить, Герман Васильевич, он передвижников коллекционирует! Встречали таких американцев?

— Да ну?! — обрадовался Шляпников. — Я ведь тоже коллекционер. Больше, правда, антиквариатом интересуюсь. Даже когда-то сам приторговывал, — засмеялся он.