Ольга нахмурилась. Она прошлась по палате, вернулась к кровати, присела на краешек и оценивающе склонила голову набок.

– Ну... Учитывая освещение, общий фон и цвет занавесок... Я бы хотела - «Похищение Европы» Серова.

Наршак задумался.

– «Похищение Европы»? Море, бык и девушка, если не ошибаюсь? Э-э-э... Тематика вполне нейтральная.
– Он понял, что проговорился, и покраснел. Естественно, если бы Ольга выбрала что-нибудь застольное, доктор обязательно бы воспротивился. Изображения пышных столов и чаш с вином в клинике не приветствовались.
– Я хотел сказать, что ничего депрессивного в этом произведении не вижу. И... сочетания цветов должны действовать успокаивающе... Я не против. Очень хорошая картина.

– К обеду привезу, - оживился Шмидт.
– Тебе нужен подлинник?

Ольга смерила его уничижительным взглядом. При всех своих очевидных достоинствах Шмидт не слишком разбирался в живописи. Да и вообще в искусстве.

– Подлинник висит в Третьяковской галерее, - отрезала Ольга.
– Такие вещи надо знать.

– Да?
– Дмитрий растерялся, но только на мгновение.
– Тогда - к вечеру. После закрытия. Саша, ты мне поможешь?

– У меня где-то лежала схема охранной сигнализации, - с абсолютно серьезным видом заявил Белов.
– Но зачем суетиться из-за одного полотна? Это глупо. Подумай, - обратился он к Ольге.
– Может, хочешь что-нибудь еще?

Улыбка - впервые за последние два дня - тронула губы Ольги.

– Мальчишки. Все те же мальчишки, - вздохнула она.
– Могу подарить вам свои черные колготки. Разрежете напополам и наденете на голову, чтобы никто не узнал.

– Я скажу постовой сестре, она принесет ножницы, - невозмутимо отозвался Наршак.

Ольга легла на кровать, натянула до подбородка одеяло и отвернулась к стене.

– Достаточно будет и копии, - устало произнесла Ольга.

Она закрыла глаза. В голове звучали собственные слова.

«Мальчишки... Мальчишки...». Ей казалось, время не властно над ними: ни над Беловым, ни над Шмидтом.

Морщины на лбу, глубокие складки у углов рта, седина на висках... Все это было внешнее, наносное, какое-то ненастоящее. Настоящим оставался блеск в глазах и готовность в любой момент прийти на помощь.

– А я - старая, никому не нужная дура, - прошептала Ольга и заплакала.

Она слышала, как трое мужчин на цыпочках вышли в коридор и осторожно притворили за собой дверь. Чувство бескрайнего одиночества и полного отчаяния охватило ее. Оно было таким сильным, что грозило задушить; расплющить, придавить к узкой кровати, как тяжелый могильный камень. Ольга подумала, что стаканчик... или два смогли бы немного изменить жизнь; заставили бы мир засиять яркими и насыщенными красками - такими: как на картине Серова. Выпить хотелось невыносимо. В горле пересохло, тугие комки боли скручивали суставы. На лице и груди выступил холодный пот. Ольгу начал бить озноб.

Пришла сестра, сделала инъекцию и поставила капельницу. Вскоре Ольга уснула. Ей снился огромный рыжий бык, уносящий на широкой спине хрупкую черноволосую красавицу. И невинная девушка - Европа - тоже, наверное, верила, что все будет хорошо. И ей тоже хотелось счастья. Разве можно за это наказывать?

.Доктор Наршак сидел в глубоком кресле, откинувшись на спинку. Он о чем-то размышлял, и лицо его хмурилось все больше и больше. На стенах кабинета висели рисунки, сделанные больными: творчество - один из самых действенных способов психотерапии. На рисунках не было подписей, что, в общем-то, неудивительно - у ведущего специалиста страны лечились такие пациенты, которые изо всех сил стремились сохранить свое инкогнито.

Но сейчас речь шла не об очередном государственном муже или эстрадной звезде, а об Ольге Беловой. Наршак подался вперед и положил руки на стол. Ослепительно-белые манжеты и блестящие платиновые запонки отразились в полированной столешнице.

– Кто из вас супруг?
– спросил доктор, глядя по очереди то на Белова, то на Шмидта.

– Я, - хором ответили они и так же хором добавили: - Бывший.

– То есть, - пояснил Дмитрий, - он - первый бывший супруг, а я - второй бывший. Вообще-то мы не регистрировались, у нас гражданский брак был.

– Хм, - пробурчал Наршак; по нему было видно, что он собирается задать достаточно скользкий вопрос. Желая скрыть неловкость, доктор взял «Монблан» с золотым пером и принялся вертеть ручку в руках.
– А нынешнего, более актуального, случайно, у нее нет?

– Насколько мне известно, - сказал Белов, - нынешнего нет.

– Ну да, понятно, - сказал Наршак.
– Получается, вы - самые близкие родственники больной.

– В самую точку, док, - кивнул Саша, встретившись взглядом со Шмидтом.

– Ладно. Тогда приготовьтесь выслушать то, что я сейчас скажу. Положение очень серьезное. У больной - тяжелая форма алкоголизма. Третья стадия. Дальше - только четвертая и заключительная, которая длится очень недолго. Вы понимаете, что я имею ввиду?

– Конечно, - ответили бывшие мужья.

– Женский алкоголизм, в отличие от мужского, практически не поддается лечению. Вы должны об этом знать. Тем более - такой запущенный случай. Но мы все же попытаемся. Я планирую провести стандартный комплекс мероприятий, направленных на выведение пациентки из кризиса. Следующую неделю она проведет в медикаментозном сне, пока организм полностью не очистится от алкоголя. Это - в первую очередь. Далее наступит второй этап. Общеукрепляющая терапия и различные оздоровительные занятия: пешие прогулки, плавание в бассейне, посещение спортзала и так далее. Параллельно мы проведем исследование всех органов и систем; необходимо выяснить, насколько они пострадали от регулярного употребления спиртного. Ну и, разумеется, суггестивная терапия. То есть - внушение. Если совсем просто - кодирование, но на более высоком уровне, нежели предлагают всякие шарлатаны в частных объявлениях. И вот здесь я предвижу основную сложность.