— Сказала бы, что такой человек, как ни приятен он в близком общении, должно быть, выигрывает на расстоянии.

— Вот видите — вы сами знаете, насколько вы мудрее нас всех! Я так и думала.

Темные ресницы Летиции дрогнули — что хотела Клара этим сказать? Насколько она понимала, мисс Мидлтон усматривает ее мудрость в том, что она не выходит замуж.

У Клары между тем шевельнулось мрачное подозрение: должно быть, мисс Дейл был сделан соответствующий намек о ее, Клариной, «ревности».

— Вы знали мисс Дарэм? — спросила она…

— Не очень коротко, но знала.

— Как меня?

— Нет, меньше.

— Но вы с ней больше встречались, чем со мной.

— Да, но она держалась скрытно и замкнуто.

— Ах, мисс Дейл, мне так не хочется скрытничать с вами!

Легкая дрожь в голосе, которым Клара произнесла эти слова, заставила Летицию взглянуть на нее украдкой. По блеску ее глаз чувствовалось, что ей хочется выговориться до конца.

— Мисс Мидлтон, надеюсь, вы не дадите срубить хоть одно из этих благородных деревьев.

— А вы не считаете, что иной раз лучше прибегнуть к топору лесника, чем терпеть сухостой?

— Я не сомневаюсь, что ваше влияние будет огромно и что вы всегда будете его употреблять во благо.

— Мое влияние? Ах, мисс Дейл, не далее как сегодня я обратилась с просьбой, в которой мне отказали.

Выражение Клариного лица противоречило небрежному тону, каким она произнесла эти слова.

— С какой просьбой? — невольно вылетело у Летиции. И, прежде чем она успела извиниться за свой вопрос, Клара на него ответила:

— С просьбой о свободе.

— О чем?! — повторила Летиция, тоном выше и уже совсем с другим выражением. Она смотрела в упор на Клару, и та видела, как недоумение в ее глазах постепенно уступило место печальной уверенности и как ее лицо, на миг лишившись всякого выражения, вдруг как бы до краев переполнилось грустью.

— Да, мисс Дейл, я просила его освободить меня от моего слова.

— Вы?.. Сэра Уилоби?!

— Да, да, вам это кажется невероятным? Он мне отказал! Как видите, мое влияние равно нулю.

— Ах, мисс Мидлтон, это ужасно!

— Разумеется, ужасно, — когда тебя тащат и алтарю против воли!

— Ах, мисс Мидлтон!

— Что? Вы не согласны?

— Мне просто не верится, что вы это говорите всерьез.

— Неужели вы считаете меня способной шутить такими вещами? Для меня это не менее серьезно, чем для мыши, попавшей в мышеловку: я должна выбраться из нее во что бы то ни стало.

— Мы, очевидно, говорим о разных вещах, мисс Мидлтон. Я хочу сказать, что это был бы слишком чудовищный, слишком жестокий удар для сэра Уилоби. Ведь он вам предан всей душой.

— Он и мисс Дарэм был предан всей душой.

— То было другое: не так глубоко, и вообще совсем иначе.

— Да, я понимаю. В ту пору за ним все охотились. Впрочем, и сейчас за ним усиленно ухаживают — разве что чуть поменьше; он уже не так молод. Но я не потому вспомнила о мисс Дарэм. В этой истории меня удивляет то, что, раз вырвавшись на свободу, она очертя голову бросилась в другой брак! Вы способны это понять? Из тюрьмы — в тюрьму! Недаром мужчины удивляются нам, смеются над нами и даже, я бы сказала, нас презирают.

— Но, мисс Мидлтон, как это можно? Чтобы сэр Уилоби согласился на такую просьбу — да неужели вы в самом деле к нему обратились с такой просьбой?

— О да! Обратилась и еще раз обращусь! Я беру вину на себя, я просто его не стою, мисс Дейл. Так все и скажут, я знаю, и будут совершенно правы. Я и сама целиком на его стороне. Ему нужна совсем не такая жена, как я. Я в этом убедилась — к сожалению, слишком поздно. Следовательно, я и виновата во всем. И все, что обо мне станут говорить, будет истинной правдой. Но чтобы сохранить доброжелательный и непредубежденный взгляд на людей, а тем более на человека, которому я причинила столько горя, мне необходимо быть свободной.

— Покинуть человека такого благородства, — вздохнула Летиция.

— О, я готова подписаться под любым похвальным словом ему, — сказала Клара, в душе дивясь тому, как можно, зная сэра Уилоби так близко, как знала его Летиция, считать его благородным человеком. — Да, да, он держится с редким благородством, а ваше высокое мнение о нем — поверьте, я это говорю со всей искренностью и серьезностью, — доказывает, что он и в самом деле благородный человек.

Странная тирада эта, немало озадачившая Летицию, была вызвана все тем же духом противоречия, который возбуждал в Кларе сэр Уилоби.