Несмотря на ночное время, министр иностранных дел Того, с согласия премьер-министра Судзуки, лично позвонил послу Советского Союза в Токио Малику и сообщил ему о только что принятом Японским правительством решении. Он обратился к послу с просьбой как можно быстрее передать это сообщение в Москву, Советскому правительству.

Военный министр генерал Анами снова открыто выступил против этого решения Японского правительства, хотя оно и было принято большинством членов кабинета. Его демарш на радио утром 10 августа сквозил непреклонной решимостью к продолжению войны: «Я верю, что мы будем бороться до последней капли крови, и каждый выполнит свой долг до конца, даже если придется пройти через невероятные лишения и страдания. Без страха и сомнения только вперед!».

После серии консультаций в Белом доме относительно формы принятия японского предложения о капитуляции, государственный департамент США подготовил проект послания главам союзных государств, который гласил:

«С момента капитуляции власть императора и Японского правительства в отношении управления страной будет подчинена Верховному Главнокомандующему силами союзных держав, который предпримет такие шаги, какие сочтет нужными для осуществления условий капитуляции.

Императору и японскому Верховному Командованию будет предложено подписать условия капитуляции, необходимые для выполнения положений Потсдамской декларации, отдать приказы всем вооруженным силам Японии прекратить боевые действия, сдать оружие, а также такие другие приказы, которые может предписать Верховный Главнокомандующий для осуществления условий капитуляции. Окончательная форма правления Японии будет в соответствии с Потсдамской декларацией установлена свободно выраженной волей японского народа.

Вооруженные силы союзных держав останутся в Японии до тех пор, пока не будут достигнуты цели, изложенные в Потсдамской декларации».

Узнав из передачи токийского радио на английском языке о том, что Японское правительство приняло условия Потсдамской декларации руководителей Соединенных Штатов Америки, Великобритании, Китая и Советского Союза от 26 июля о безоговорочной капитуляции Японии, Главком экспедиционных войск в Китае генерал-лейтенант Окамура тотчас направил в штабы 6-го и Северо-Китайского фронтов, 6-й и 13-й отдельных армий, а также 5-й воздушной армии исчерпывающее предупреждение: «Иностранные телеграфные агентства сообщают, что Япония якобы приняла условия Потсдамской декларации. К этим сообщениям следует относиться с недоверием и рассматривать их как политическую диверсию со стороны противника».

На второй день войны смысл и тон боевых донесений командования Квантунской армией в Генштаб резко изменились. Каждое донесение с границы о продолжении сопротивления гарнизонов отдельных укрепрайонов и опорных пунктов соответствующим образом «дорабатывалось» начальником ее штаба генерал-лейтенантом Хата. Утром 10 августа командующий 5-й армией генерал-лейтенант Симидзу доложил в Муданьцзян, что по полученным им данным, тяжелые бои продолжаются на станции Пограничной. Сильные охранные гарнизоны стойко обороняют тоннели, соединяющие железнодорожную станцию с маньчжуро-советской границей.

Вслед затем было получено сообщение о продолжении сражения в Волынском узле сопротивления. Это был оборонительный рубеж в восемь километров по фронту и четыре километра в глубину. Блокированные в долговременных укреплениях части 11-го пограничного гарнизона продолжали защищать опорный пункт на горе «Верблюд», а 634-й пограничный отряд бескомпромиссно оборонял опорный пункт «Острая». В помощь им командующий 1-м фронтом генерал-лейтенант Кита приказал выделить батальон из состава 124-й пехотной дивизии. Оба «благоприятных донесения» сразу же были переданы в Чанчунь [60] .

Опорный пункт на горе «Верблюд» командующий 5-й армией считал неприступным. На этой скалистой двугорбой высоте, окруженной со всех сторон болотами и речными протоками, был создан железобетонный бастион. Горы были опоясаны эскарпами и глубокими противотанковыми рвами. Их окружили шестью рядами проволочных заграждений на трубчатых металлических кольях. В толще гранитных скал по всему обводу были открыты до полусотни долговременных огневых точек, из которых могли вести огонь орудия крупных калибров — триста пять и четыреста десять миллиметров! Толщина железобетонных стен достигала полутора метров, амбразуры закрывались громоздкими бронированными щитами. Все сооружения «Верблюда» соединялись четырьмя ярусами траншей и подземных галерей, выдолбленных в граните и облицованных железобетоном.

Когда на исходе второго военного дня генерал-лейтенанту Симидзу доложили, что Волынский узел сопротивления Пограничненского укрепрайона захвачен Советами, он не сразу поверил этому донесению. Но штурмовые отряды 5-й армии генерала Крылова, используя орудия мощных САУ и полковые пушки, в течение трех часов превратили красу и гордость японских военных инженеров в зияющие проломы, груды щебня, куски рваной стали и проволоки. Уцелевшие остатки гарнизонов опорных пунктов «Верблюд» и «Острая», под прикрытием сумерек, рассеялись в болотистых зарослях. Путь главным армейским силам на Мулин был открыт.

Пополудни 10 августа штаб Кванту некой армии, получил донесения генералов Микио и Усироку о том, что войска 4-й отдельной армии и 3-го фронта продолжают удерживать позиции на границе с Монголией. Части 80-й пехотной бригады, оставив оборонительные сооружения на левом берегу Аргуни, заняли опорные пункты Хайларского укрепрайона и непрерывно контратаковали войска 36-й армии генерала Лучинского. Части 107-й пехотной дивизии, переброшенные из глубины на поддержку гарнизона Халун-Аршанского укрепрайона, протянувшегося вдоль монголо-маньчжурской границы почти на сорок километров, то и дело с разных направлений атаковали передовые соединения 39-й армии генерала Людникова.