Сионист, видя, что территориалист слишком долго шушукается с ортодоксом, подошел к ним и сказал как бы мимоходом:

— А что слышно насчет смешанных браков?

Я думаю, никто не удивится, если я скажу, что и ортодокс сам питал кое-какие надежды на счет президентского кресла. Собственно говоря, почему ему не надеяться? Что он? Лыком шит? И представьте себе, что у него была своя партия. Немного сочувствовал националист, но крепче всех держалась за него женщина! Ортодокс купил ее тем, что точно и ясно высчитал, когда у нее день поминовения покойного мужа. И пролетария он привлек на свою сторону. Его он взял Б-гом, загробным миром, адом и раем. Он уже почти покончил с ним, но пронюхал социалист, объединился с атеистом и с ассимилятором, и они втроем открыто вступили в борьбу с темными силами клерикализма.

— Долой черносотенцев! — воскликнул социалист, и его поддержали все прогрессивные элементы.

Тут я должен сказать несколько слов о себе самом. Вы удивляетесь, почему я не выставил своей кандидатуры. Во-первых, я как писатель хотел держаться в стороне и не принимать участия во всей этой избирательной борьбе, а во-вторых, должен признаться откровенно, я сразу заметил, что у меня очень мало шансов, меньше, чем у кого-либо.

Я не глупый человек и знаю, что все мои братья по несчастью ненавидят меня. (Писателей не любят, а особенно писателя-юмориста, который кусается, смеется и делает людей смешными. Правда, в глаза они льстят мне, восхищаются моими писаниями, даже теми, которых они и в глаза не видали, но я знаю, что все это фальшиво. Они льстят, ибо боятся меня, опасаются, как бы я их не описал. Это для них хуже всего; они любят, когда описывают другого.) Словом, я снял свою кандидатуру.

В результате, когда стали выбирать, оказалось, что кандидатами намечены все тринадцать представителей тринадцати штатов. Тогда поднялся один из нас (я не говорю, что это был я, но я думаю, читатель сам поймет, кто это мог быть) и заявил им всем:

— Милостивые государыни и государи! Уже около двух тысяч лет, как мы потеряли нашу родину, как мы перестали существовать в виде государства. Но за это время перестали мы быть народом? Нет! Какими силами мы держались до сих пор? Я не знаю! Чем мы будем держаться впредь? Я не знаю! Где до сих пор была наша территория? Где до сих пор была наша родина? Я вам скажу: наша территория — это мы сами! Наша родина — это наша история. Наше убежище — это великий социальный идеал, провозглашенный нашими прежними пророками и распространяемый последующими, тот великий идеал, который сбудется с приходом Мессии… Из того, что каждому из нас хочется быть президентом, я заключаю следующее: никто не хочет уступить другому. Братья! Нас здесь тринадцать человек. Тринадцать нас было на пароходе, тринадцать на волнах бушующего моря, тринадцать колонистов на Острове тринадцати. И образовали мы тринадцать штатов. Спрашивается, почему не быть каждому из нас президентом в своем штате? Да здравствуют тринадцать президентов тринадцати соединенных штатов первой еврейской республики! Ура!

— Ура! Виват! Hoch! Да здравствует равенство! Heidod! — раздались крики на различных языках (недоставало только слова «банзай»), и этим закончилось собрание. Мы покинули «политический клуб» до следующего дня. Теперь нам только предстоит выработать конституцию тринадцати штатов, поэтому читатель может надеяться, что в скором времени мы с Б-жьей помощью закончим описание первой еврейской республики.

«Человек, занимающийся политикой, — это пьяница», — так сказал некогда Наполеон, Бисмарк или какой-то другой великий человек.

«Пускаешься в политику — забудь все свои дела», — так сказал какой-то деловой человек, погрузившийся с ног до головы в политику.

Я обеими руками подписываюсь под этими заявлениями. Давайте-ка, прошу вас, еще раз хорошенько обсудим наше положение.

Тринадцать человек, тринадцать путешественников различных званий и положений пустились в дорогу. Едут в разные места, но на одном пароходе. Внезапно поднимается буря, разбивает пароход и выбрасывает их на остров, где они находят много хорошего.

Во-первых, пещеры, где можно прятаться от жары и от холода. Во-вторых, деревья, на которых бесконечное количество бананов и орехов. В-третьих, великолепный ручей с холодной хрустальной водой и, в конце концов, в придачу стадо коз. С первого взгляда кажется: чего им недостает?

Работать мы не должны. Воздух чудесный — любой курорт должен спасовать. Перед самым носом — море для купания. Сбоку густой лес для прогулки. Днем согревает нас великолепнейшее солнце, а по ночам луна обливает нас серебряным сиянием. Податей нам платить не приходится. В деньгах мы не нуждаемся. О полиции, о войсках, о войнах мы ничего не знаем. Нет гула и шума больших городов. Торопиться нам некуда. Чего же нам не хватает?

Другие Робинзоны пустились бы исследовать остров вдоль и поперек, занялись бы делами. Нет! Захотелось нам колонизировать остров, то есть разделить остров на тринадцать отдельных колоний. Захотелось нам избрать тринадцать президентов и заняться разработкой конституции. Одним словом, нам вздумалось заняться политикой! Что же делать, так уж Б-г устроил, что люди вечно недовольны и постоянно стремятся к чему-нибудь новому!

Ученые люди называют это прогрессом и говорят, что без него мир погибнет. Мы не хотим оспаривать этих мнений и тем более не желаем спорить с учеными людьми. Мы передаем тут факты, факты и только факты!

Итак, решено было, что в назначенный день мы, все тринадцать президентов соберемся в «политическом клубе» и примемся за разработку основных законов первой еврейской республики.

Конечно, каждый из нас явился со своим проектом конституции. Тринадцать человек — тринадцать конституций.

Первым выступил капиталист. Он выработал проект удивительных «вольностей». Мы передаем их здесь по пунктам, как он сам прочел их в «политическом клубе».