— Нет его и у вас! — ответил на это Коструба.

— Прав нет, зато есть сила! — засмеялся в ответ князь Кирилл.

— Ещё неизвестно, на чьей она стороне, — не согласился с ним Коструба, — у тех, кто станет за Юршу, или у тридцати ратников князя, от которого несёт козлом.

Князь страшно обозлился, но Коструба не стал ждать, пока дело дойдёт до драки, тем более что во всём селе было всего несколько десятков мужиков плотников. Покинув усадьбу, он направился к попу, у которого по приезде остановился — за два года хоромы были очень запущены. К ночи он разослал в окольные хутора нарочных с наказом всем людям брать оружие, садиться на коней и скакать выручать из беды Юршевку. Коструба полагал, что помощь подоспеет ещё до обеда, после чего они выгонят Глинских.

Андрийко обнял по-братски верного Кострубу, поблагодарил за то, что тот отстаивал права законного владетеля. Поскольку же владетель теперь явился, он сам и будет распоряжаться.

— Где моё оружие? Где конь? — спросил гордо молодой витязь, сознавая, что идёт в бой за счастье своей жены и… ребёнка.

Когда солнце заглянуло в Юршевскую балку, по главной дороге в усадьбу скакал значительный отряд ратников в шлемах, латах или полупанцирях, с копьями, луками, топорами и мечами. За ними шли мужики с косами, вилами и бердышами: по наказу прозорливого Кострубы всем мужикам Юршевской волости роздали оружие.

За их походом следили из хат старики, женщины и дети, пока те не исчезли за частоколом. Впереди, в полном вооружении, ехал на рыцарском жеребце Андрийко. С мечом на боку и синим щитом, на котором был изображён восьмиконечный крест, а копьё вёз за ним Коструба.

В усадьбе началось смятение, поднялись крики, шум. Приведённые князьями замковые слуги с перепугу выгоняли за ворота скотину и тащили за собой женщин и детей. Однако юршевские мужики их не пустили.

— У нас, — говорили они, — к вам дело, а мы со времён покойного боярина Василя привыкли решать все дела копным судом, громадой.

— Да ведь мы не похожие, мы коланники! — возражали перепуганные пришельцы.

— В Юршевке нет коланников. Есть только бояре и кметы. Идите!

Тем временем перед хоромами разыгралась интересная сцена: двое мужей среднего роста — один в островерхом шлеме, карацене, со щитом и мечом на боку, другой в шапке-мисюрке и в позолоченных на западный лад латах, с кривой саблей и круглым щитом — вышли навстречу рыцарю, который, соскочив с коня, шёл к ним ровным уверенным шагом.

— Что вы тут делаете под моей крышей? — спросил он гордо князей, потом, сделав вид, будто только теперь узнает их, продолжал: — Князья Глинские! Давненько мы так близко не сталкивались, правда? Там, где мы, — тут он указал рукой на дружину, — боролись за свободу нашей земли, не видать было ваших лиц, храбрые герои! Потому, сделайте милость, ступайте-ка к своим баранам на Ворсклу, а к нам не лезьте!

Казалось, кровь заливает круглое лицо мужа в шлеме. Потом оно посинело. Маленькие раскосые глаза метали молнии. Точно тигр, прыгнул он к Андрийке, и, наверно, пролилась бы кровь, если бы Коструба не направил копьё и оно не упёрлось остриём в грудь князя.

— Ты кто, проклятый стервец? — прохрипел Глинский, подаваясь назад. — Думаешь, напугал нас, нацепив собачий хвост на голову? Гей! Сюда.

С громким топотом и бряцанием выбежали из конюшен и хором ратники и, став вокруг своих князей, принялись натягивать на луки и самострелы тетивы.

Но рыцарь рывком поднял наличник шлема, и все увидели красивое, хоть сейчас и бледное лицо молодого Юрши.

— Тот самый, что погиб год тому назад, — объяснил мужикам Коструба, — и не имеет права на свою землю.

— Я Андрий Юрша! — обратился тем временем рыцарь к князьям. — И ты, князь Кирилл, хорошо меня знаешь.

— Ха-ха! А ещё лучше ты меня! — воскликнул князь Кирилл.

С минуту они смотрели друг другу в глаза, и вдруг Андрийко схватился за сердце.

— Ах! Значит, это всё-таки ты!.. — сказал он, и его лицо налилось кровью. И, сделав шаг вперёд, крикнул таким страшным голосом: — Вон отсюда! — Близ стоящие кони так и присели на задние ноги. — Все прочь! А ты, — тут он указал рукой на князя Кирилла, — вытаскивай меч, чтобы сегодня же закончить наше знакомство!

И быстрым движением вырвал из ножен меч. Но Коструба, Грицько и юршевские мужики преградили ему дорогу к князю Кириллу.

— Не забудь, досточтимый боярин, — заговорил старейший кмет, — что ты на мирском суде, а не в степи… Тут дело идёт о нашей шкуре, мы должны знать, кто у нас голова. Знаем и мы, что у вас свои счёты, и охотно поможем свести как надо. Мы все будем свидетелями правоты божьего суда. Но покуда подтверди своё право на волость покойного боярина Василя Юрши!

На это ратники закричали:

— Мы все будем порукой за его право, а грамоту распишем на спинах этих бродяг!

Андрийко немного успокоился и, склонив голову перед миром, произнёс:

— Прошу прощения перед громадой за слова и поступки воина, привыкшего сначала рубить, а потом уж предъявлять права. У меня тройная порука. Первая — сила моя и моих ратников. Она такая же, как и у князей Глинских, а то и побольше, чем у них. Другая — вот это дворище, что уже более двухсот лет принадлежит роду Юршей. А вот и третья…