Зоя вернулась к скамейке и снова села. Посмотрела на себя в зеркальце. На лице выступил пот, кое-где виднелись следы пудры. Она вытерла лицо носовым платком и заново попудрилась.

Вернулся генерал. Узнав, что до прихода поезда осталось полчаса, он сказал:

— Я, пожалуй, подожду в машине. Наверно, вы предпочли бы встретить ее одна?

Это был вопрос, но Зоя не знала, что ответить. С одной стороны, она, конечно же, предпочла бы одна встретить Викторию, но, с другой, безумно этого боялась. Что, если она увидит на лице ребенка разочарование?

Но генерал уже ушел. Усилием воли Зоя заставила себя остаться на скамейке, но глаза ее были прикованы к перрону, к которому должен был подойти поезд Виктории. И вдруг далеко-далеко на железнодорожном пути она разглядела маленькую черную точку. Вот она все ближе и ближе. У нее перехватило дыхание, руки задрожали. А потом она и вовсе перестала что-нибудь видеть, все расплылось от набежавших слез. Достав платок, она вытерла их. Не может же она из-за слез пропустить этот момент. И ни за что не предстанет перед дочерью зареванной старухой.

Поезд медленно вполз под своды вокзала. Зоя стояла в самом начале перрона. Двери вагонов открылись, появились первые пассажиры. Зоя оглядела состав от головы до хвоста. Где же девочка в дурацкой шапке?

Но тут перрон заполнился выходящими из вагонов людьми, и она уже не могла разглядеть дальних вагонов.

ВИКТОРИЯ

Когда тетенька сказала, что мы уже в Москве и поезд стал замедлять ход я встала, стряхнула с платья крошки и надела пальто. Потом поблагодарила тетеньку за пирожок, которым она меня угостила.

Надев шапку с помпоном, я погляделась в вагонное окно, проверяя, достаточно ли хорошо выгляжу, чтобы понравиться тете Зое. Я отряхнула пальто и несколько раз прикусила губы, чтобы они покраснели, — я видела, так делают девочки постарше.

Поезд остановился, и все заторопились к выходу. Я подождала, пока почти все вышли на перрон, а потом взяла свой картонный чемоданчик и тоже вышла из вагона. Распрямив шапку, чтобы она стояла торчком, я двинулась вперед, но сразу вспомнила, что мама наказала мне не отходить от вагона.

Мимо двигалась толпа людей. Я поискала глазами кого-нибудь, кто бы напоминал мою тетю, но никого подходящего не увидела. Толпа понемногу редела, и тут я увидела бегущую по платформе женщину, которая заглядывала в лица прохожих. На ней была меховая шубка, точь-в-точь Такая, как на той красавице, которую я когда-то поджидала на скамейке в Петропавловске. Только эта женщина была еще красивее.

Вдруг она увидела меня и остановилась. Потом кинулась ко мне. Когда она подбежала ближе я увидела, что она плачет.

— Виктория? — спросила она.

Я кивнула. Мне понравился ее голос.

— Тетя Зоя?

И вдруг ее укутанные в меха руки обняли меня, и я испугалась, что она меня раздавит. Я почувствовала, как мне на лицо капают ее слезы, и даже сквозь шубку ощутила, что она вся дрожит.

Она опустилась передо мной на колени, заглядывая мне в лицо и стряхивая с ресниц слезы, чтобы лучше видеть.

— Да, — сказала она. — Да.

Я не поняла, о чем она, мне было стыдно, что она стоит на коленях и плачет. Мимо шли люди, оглядывались на нас, но она, казалось, не замечала их. Стояла на коленях и смотрела на меня. Потом прижала к себе и осыпала поцелуями лицо. И вдруг пошатнулась и стала падать — прямо на меня. Я едва-едва успела подхватить ее, чтобы она не ударилась лицом о платформу.

— Тетя Зоя! — крикнула я. Я испугалась, что она умерла.

— Все в порядке. Все в порядке. — Тетя Зоя приложила платок к глазам, из которых катились слезы. Она улыбнулась. — Прости, Вика, но для меня это такой момент, что и не рассказать. Ты ведь даже не знаешь, что все это значит и кто я такая.

Обращается со мной, как с малым ребенком, подумала я.

— Но я же знаю, кто вы. Вы моя тетя, тетя Зоя, мамина сестра.

Казалось, от моих слов слезы потекли еще сильнее. Покачав головой, тетя печально улыбнулась.

— Я больше, чем сестра твоей мамы. Ладно, пойдем.

Я не позволила ей нести мой чемоданчик, но последовала за нею. Всю дорогу я безуспешно пыталась понять смысл сказанных ею слов.

Все это очень странно. И почему она плачет? Мама плакала, когда я садилась в поезд, и вот теперь тетя Зоя тоже плачет, только еще сильнее.

А по мне, так плакать вовсе и не о чем.

ВИКТОРИЯ