– И впрямь мрачная Судьба привела нас сюда, – сказал Артопед, – или дурак-волшебник!

Гельфанд невозмутимо откликнулся:

– Нам надлежит отыскать заклинание, открывающее эту дверь, да поскорее. И так уж смеркается.

Он поднял волшебную палочку и вскричал:

Юма пало альте напо ерин ходит браэ

Тергин корряга кремора оле.

Дверь осталась недвижима, а Фрито между тем нервно вглядывался в маслянистые пузырьки, затеявшие во множестве подниматься со дна пруда.

– Если бы я только послушался дядюшку Пука и пошел учиться на дантиста, – заскулил Пепси.

– А если бы я остался дома, я бы уже заработал кучу денег, торгуя энциклопедиями, – всхлипнул Мопси.

– А если бы у меня было фунтов десять цемента да пара мешков впридачу, – поддержал их Срам, – вы бы уже целый час гуляли по дну этого пруда.

Гельфанд, бормоча магические слова, отрешенно присел перед упрямым порталом.

– Псаммобия, – произносил он нараспев. – Битум. Мазло.

Дверь глухо ухнула, но не шелохнулась.

– Какой-то мрачный вид у нее, – сказал Артопед.

Внезапно Маг вскочил на ноги.

– Ручка! – вскричал он, и подтащив к двери вьючного барана, влез ему на спину, встал на цыпочки и обеими руками повернул огромную ручку. Ручка легко подалась и дверь, визгливо заскрипев, приотворилась.

Гельфанд поспешно протиснулся в щель, а Артопед с Бромофилом оттянули дверь еще на несколько дюймов. В этот миг в середине пруда что-то забулькало, зарыгало и над поверхностью, громко икнув, вздыбилось громадное бархатное чудище.

Маленький отряд от ужаса врос в землю. В твари было футов пятьдесят росту, отвороты она носила широкие, а из пасти ее свисали, болтаясь, причастия и украшенные официальными печатями нормы правописания.

– Ой-ей-ей! – завопил Ловелас. – Это Тезаурус!

– Калечить! – взревел монстр. – Увечить, уродовать, крушить. Смотри УЩЕРБ.

– Скорее! – закричал Гельфанд. – В пещеру!

Один за одним путешественники проскочили в узкую щель. Последним был Срам, попытавшийся пропихнуть в нее протестующего барана. После двух лихорадочных, но безуспешных попыток он поднял негодующее травоядное и швырнул его в раззявленную пасть жуткого зверя.

– Съедобный, – чавкая, сообщила гигантская тварь, – вкусный, аппетитный, легко усваиваемый. Смотри ЕДА.

– Чтоб ты подавился, – горько пожелал твари Срам, в мозгу которого на миг отчетливо нарисовалось баранье филе. Затем он, извиваясь, протиснулся сквозь щелку в пещеру и присоединился к остальному отряду. Чудище же, рыгнув так, что содрогнулась земля и воздух наполнился ароматами, какие встречаешь, наталкиваясь на давно забытый кусок сыра, с грохотом захлопнуло дверь. Эхо от удара ускакало в глубины горы, а маленький отряд очутился в совершеннейшем мраке. Гельфанд поспешно извлек из кармана своего одеяния коробок с трутом и кремнем и, отчаянно высекая искры из стен и пола, ухитрился запалить конец волшебной палочки, – маленький язычок пламени давал примерно столько же света, сколько дохлый светляк.

– Вот так магия, – сказал Бромофил.

Маг вгляделся в темноту и, уяснив, что путь перед ними открыт лишь один, а именно вверх по лестнице, возглавил шествие во мрак.

Они уходили все дальше в гору, двигаясь коридором, который после того, как кончилась ведшая вверх от ворот длинная лестница, теперь все больше спускался вниз, бессчетное множество раз меняя направление, пока воздух не стал горячим и спертым, а путешественники не запутались окончательно. Никакого источника света, кроме мигающей и плюющейся волшебной палочки Гельфанда, у них по-прежнему не имелось, а единственными звуками, какие они слышали, были зловещие шаги за спиной, тяжкое дыхание северо-корейских солдат, лязг карет скорой помощи и прочие беспорядочные шумы, обыкновенные на темных глубинах.

В конце концов, они добрались до места, где коридор разделялся надвое, причем оба прохода вели вниз, и Гельфанд знаком велел всем остановиться. Незамедлительно до них донеслось урчание и потусторонний стрекот, внушающие мысль, что не далее чем в ярде от них расположились, чтобы по-дружески сыграть пару робберов в бридж, Четыре Всадника Апокалипсиса.

– Может, разделимся? – предложил Бромофил.

– Я лодыжку подвернул, – пожаловался Пепси.

– Ни в коем случае не издавайте ни звука, – сказал Артопед.

– А-апзчхи! – визгливо чихнул Мопси.

– Итак, вот мой план, – сказал Гельфанд.

– Этаких и пулей не остановишь, – сказал Бромофил.

– Что бы ни случилось, – сказал Артопед, – кто-то должен нести неусыпный дозор.

И вся компания, как один человек, завалилась спать. Когда они проснулись, вокруг вновь воцарилась тишина, и все, второпопях позавтракав пирогами и пивом, приступили к решению главной проблемы – каким проходом двигаться дальше. Пока они стояли, препираясь друг с другом, из земных глубин поднялся к ним ровный рокот барабана. Дрынь, дрынь, дрынь, ба-бах, пшт.