Трогаемся в заведённом ранее порядке: Потапов налегке впереди, а уже по его следам мы с основным грузом. Мне, как всегда, достаётся арьергард. Дорога уже заметена, но след ещё различим, и опыт Михалыча позволяет не плутать. К нашей радости, чем глубже мы идём в тайгу, тем меньше становится снега. Если так, то для езды можно прихватить и ночь. Всё-таки удача нам не изменяет, и появляется реальная возможность к обеду следующего дня быть на старой зоне.

Наш караван выдвигается из леса на большую поляну. Надо же – добрались. Хотя, конечно, шанс был, но в него верилось с трудом. Но факт остаётся фактом: вот она – зона!

Целая ночь в дороге, а сна ни у кого ни в одном глазу. Сразу едем на кладбище – пора вернуть тела земле. Тем более, для этого есть время. Главное здесь – не только данное Давыду обещание, но и, прежде всего, моральный долг.

– Саш, а Рожина тоже сюда закопаем? – задаю другу вопрос, что мучил всю дорогу.

– Да, конечно. Он и сам просил, если ты не забыл, а последняя воля священна. Думаю, что место это для него подходящее. Нам просто не выдолбить новой могилы, а бросать тело на растерзание зверью нехорошо. Тем более, может, когда-нибудь судьба сведёт с его родными, если, конечно, они есть, и тогда сообщим, где он погребён. – Потапов вздыхает и достаёт сигареты. – Давай покурим – и за дело. Нам сегодня нужно обязательно вернуться к базовому лагерю. Не забывай, что мы по большому ещё ничего не сделали, и только, пожалуй, Комплекс может дать ответ, как прошла наша деза.

– И в баньку бы, – мечтательно проговариваю я.

– Так! Попрошу не дразниться, – Михалыч, втоптав окурок в рыхлый снег, поворачивается и идёт к саням с покойниками. – Викторыч, давай быстрее с этим покончим.

Кто бы возражал...

Церемония повторных похорон проходит быстро. Тела занимают прежние квартиры в ящиках, я прыгаю вниз и очищаю старую могилу от снега. После с трудом устанавливаем гробы в яме; им приходится потесниться, так как наспех сколоченный из старых досок бараков гроб Рожина занимает много места. Насыпаем небольшой холмик и восстанавливаем крест.

– Простите нас, пацаны. Простите за потревоженный покой: пусть это вам зачтётся на том свете. И дай Боже, чтобы наше безнадёжное мероприятие не оказалось пустой тратой нервов и денег. – Уже направляясь к снегоходу, Потапов обернулся к погосту:

– Будем живы, по весне навестим вас и поправим могилку.

– Ты прав, Михалыч, мы теперь просто не можем не приехать.

Минута – и «Поларисы» во всю прыть закованных в металл лошадей понесли нас на базу.

Поляна заметно изменилась: снегу навалило столько, что после приезда мы делали временные тропинки целый час вчетвером и только потом занялись разгрузкой. После Михалыч принялся за баньку, я – за обед. Егор, уже наш штатный технарь, пошёл дать жизнь генератору, а младший Потапов колдует над ноутбуком, устанавливая связь.

Первое и главное – вести от Хранителя. Занимаясь своими делами, ждём от Сан Саныча новостей. Уже горит костёр, и в закопчённом котелке бурлит суп; вовсю дымит баня, набирая тепло, а вокруг – тишина. Рвение, с которым начали работу, куда-то улетучивается. Шутка ли, столько сделано, а где результат?! И вот, наконец, полог палатки дрогнул, и мы видим сияющее лицо:

– Мужики! Мы это сделали!!! Давай сюда!

Наперегонки бежим к палатке. Целый ворох вопросов валится на Сашку. Он, важно выдержав паузу, произносит:

– По информации Комплекса, сигнал, переданный зондом, совпадает с сигналом европейского зонда, замолчавшего после отбора проб во время чумы! – И, потягиваясь, добавляет: – Пап, я в баню хочу, дядь Серёж, а после баньки жрать ох как охота...

– Ладно уж, – говорю, – пойду доваривать. Михалыч, ты тоже не расслабляйся, ещё воды натаскать надо. Егор, теперь поручение тебе и Сашке, давайте позвоните домой. И чтоб мамы, по полчаса каждая, выслушали, как здесь всё классно и красиво.

– Бу сделано! – хором отвечают мальчишки, провожая нас на работу.

Не проходит и часа, как у нас всё готово. Баня натоплена, еда благополучно разогрета. Присаживаемся у костра. Михалыч в своём репертуаре: вытаскивает из внутреннего кармана взрослую бутылку коньяка и, чуть поколдовав над пробкой, протягивает мне полный пластиковый стаканчик. В тоске оглядываю местность на предмет закуси. Собутыльник, без труда просчитав ход моих мыслей, выуживает из кармана изрядно помятую конфетку:

– Только смотри не обожрись, кроме тебя есть ещё желающие закусить, – и, картинно вскинув руку с бутылкой, кричит в пустоту: – Мы вас сегодня сделали, а завтра вообще порвём!

Коньяк в такой дозе обжигает горло и чуть перехватывает дыхание. Проморгавшись и вытерев навернувшуюся на глаза влагу, передаю пустую тару товарищу:

– Давай, Саш. Мы и вправду сделали всех!

– За нас, – вторит друг, одним глотком осушая стакан.

На тело наползает усталость, краткий миг эйфории быстро сходит на нет, и даже сигарета не может отогнать сон.

– Теперь до дому, – говорю, от зевка едва не сворачивая челюсть.

– А ты думаешь, это всё? – портит праздник Потапов, – что-то мне не верится в сказку со счастливым концом. Чую, ещё нахлебаемся, да полной ложкой...