— Надзиратели не очень лютуют?

— Клещ наручники слишком туго надевает, а так ничего. — Картер пожал костлявыми плечами. — С Деннисом мы не ладим, кое с кем из других — тоже.

Дверь за спиной Картера открылась, Дойл внес желтый поднос из столовой и поставил перед Картером. В пластмассовой корзинке лоснились от жира чизбургер и жареная картошка в вощеной бумаге, рядом примостилась картонная пачка шоколадного молока.

— Налетай, Энтони! — Уолгаст кивнул на поднос. — Поговорим, когда наешься.

Картер положил трубку на стойку, поднес чизбургер ко рту, три раза откусил, и половина исчезла. Он вытер рот тыльной стороной ладони и взялся за картофель. «Кроме еды ничего не видит! — подумал следивший за ним Уолгаст. — Совсем как отощавший пес на помойке!»

— Вот что значит голод! — пробормотал Дойл.

— Десерта у них не нашлось?

— Засохшие пирожки да эклеры, внешне неотличимые от собачьего дерьма.

— Пожалуй, лучше не десерт, а чай со льдом, — задумчиво произнес Уолгаст. — Принесешь? Если получится, налей в стакан покрасивее.

— Он же молоко пьет, — нахмурился Дойл. — Не уверен, есть ли здесь чай со льдом. Честное слово, не столовая, а скотный двор!

— Фил, мы же в Техасе. — Уолгаст с трудом сдержал нарастающее раздражение. — Чай со льдом у них есть. Принеси, пожалуйста!

Дойл пожал плечами и снова исчез. Картер расправился с едой, облизал жирные пальцы и глубоко вздохнул. Трубки они с Уолгастом подняли почти одновременно.

— Как самочувствие, Энтони? Получше?

В трубке слышалось тяжелое, с присвистом дыхание Картера. Его глаза, еще десять минут назад по-звериному настороженные, покрылись поволокой. Калории, молекулы белка и сложные углеводы оказали на ослабевший от дрянной еды организм эффект разорвавшейся бомбы. Уолгаст все равно что неразбавленным виски Картера напоил!

— Да, сэр. Спасибо.

— Человеку нужно есть. Нельзя же одними оладьями питаться!

Возникла пауза. Картер медленно облизал губы, а потом чуть слышным шепотом спросил:

— Так что вы от меня хотите?

— Не-ет, Энтони, ты все напутал, — покачал головой Уолгаст. — Это я должен понять, что могу для тебя сделать.

Картер вперил глаза в стойку — перемазанный жиром памятник недавней трапезе.

— Это ведь он вас послал?

— Кто «он», Энтони?

— Муж хозяйки. — Картер поморщился: воспоминание было не из приятных. — Мистер Вуд. Однажды он навестил меня и сказал, что обрел Иисуса.

Да, в досье это свидание упоминалось. Два года прошло, а Картер по-прежнему о нем думает!

— Нет, Энтони, клянусь, он меня не посылал.

— Я сказал ему, что раскаиваюсь! — не унимался Картер, хотя его голос предательски дрожал. — Всем сказал, но повторять не собираюсь, сколько можно?!

— Никто тебя не заставляет повторять. Я знаю, что ты раскаиваешься, именно поэтому и приехал сюда из такой дали.

— Из какой еще дали?

— Из дальней дали. — Уолгаст медленно кивнул. — Из дальней-предальней дали… — Брэд сделал паузу, изучая лицо Картера. Этот кандидат отличался от других, явственно отличался. Уолгаст почувствовал: вот он шанс, подобный внезапно распахнувшейся двери.

— Энтони, а что, если мне по силам вытащить тебя отсюда?

— О чем это вы? — уточнил Картер, буравя гостя настороженным взглядом.

— О том самом. Мне по силам тебя вытащить. Сегодня, сейчас. Ты уедешь из Террелла и никогда не вернешься.

В глазах Картера читалось замешательство: слова Уолгаста казались ему совершенно непостижимыми.

— По-моему, вы просто дурака валяете!

— Нет, Энтони, это правда. Потому я и приехал из такой дали. Ты человек особенный, хотя сам вряд ли это осознаешь. Ты особенный, можно даже сказать, уникальный.

— Я выберусь отсюда? — нахмурился Картер. — Нет, даже пробовать не стоит, прошло столько времени… Мою апелляцию отклонили — адвокат в письме так и написал.

— Энтони, речь не об апелляции! Предлагаю кое-что получше — выбраться отсюда. Ну, что скажешь?

— Скажу, что звучит здорово! — Картер откинулся на спинку стула и, вызывающе засмеявшись, скрестил руки на груди. — Скажу, что звучит слишком здорово, на правду не похоже. Это же Террелл!