— Я ничего не знаю! — упрямо сказал Ройдон.

— Есть еще метки прачечной, — сообщил Хемингей. — Легко опознать.

Наступила ужасная тишина. У Ройдона не хватало опыта, чтобы справиться с такой ситуацией. Он был страшно испуган, это было видно.

— Вы положили его в печь рядом с сараями, так? — спросил его Хемингей.

— Нет!

— Ну, ну, сэр, для вас никакой пользы, если вы будете лгать мне! Я знаю, что вы его туда положили.

Ройдон, казалось, был сломлен.

— Я знаю, что вы думаете, но вы ошибаетесь! Я не убивал мистера Хериарда! Я не убивал, говорю вам!

— Как ваш платок оказался в таком состоянии?

— У меня шла кровь носом! — выпалил Ройдон.

Сержант, молчаливый свидетель этого, перевел взгляд на Хемингея, наблюдая, как он воспримет подобное объяснение.

— Вы всегда сжигаете свои носовые платки, когда у вас течет носом кровь? — спросил Хемингей.

— Нет, конечно, но я же знал, что вы подумаете, если найдете его! Я… я потерял голову!

— Когда у вас шла кровь?

— Прошлой ночью, когда я поднялся к себе. Я положил платок в чемодан, а потом подумал… я подумал, что если вы его там найдете, то вам это покажется подозрительным. Я слышал, что вы обыскиваете дом и… и подумал, что лучше избавиться от него!

— Вы говорили кому-нибудь о вашем кровотечении?

— Нет. Разумеется, нет! Кто же поднимает шум по таким мелочам! Со мной это часто бывает.

— Но сегодня утром, когда вы испугались, что я найду платок, вы не захотели поделиться с кем-нибудь тем, что произошло?

— Да, но я уже не мог рассказать! То есть это прозвучало бы странно. По крайней мере, мне так казалось. Все стали бы гадать, говорю я правду или пытаюсь объяснить кровь на платке. Я знаю, я поступил по-дурацки, но клянусь вам, я не имею отношения к убийству!

— Вы когда-нибудь слышали об анализах на группу крови? — спросил Хемингей.

— Да, но если у нас с мистером Хериардом одна и та же группа? — возразил Ройдон. — Я подумал об этом, и мне показалось, безопаснее будет избавиться от этой проклятой штуки. Потому что она только уведет вас в сторону, честно!

— Ну, если вы сказали правду, то вы доставили мне много беспокойства своим глупым поведением, — сказал Хемингей.

— Сожалею. Конечно, сейчас я понимаю, как все глупо, но факт остается фактом, это дело действует мне на нервы. — Его переполняло чувство горечи. — Со мной так плохо обошлись! — пожаловался он. — Меня пригласили на дружескую вечеринку, но сначала мистер Хериард был чертовски груб со мной, потом его убили, и теперь я прекрасно знаю, что нахожусь под подозрением, хотя меня это все совсем не касается!

— Ну, этот носовой платок вас тесно касается, — сурово сказал Хемингей. — Вы намеренно пытались его, скрыть, и это свидетельствует против вас!

— Но я не убивал! Клянусь, я не убивал! Это кровь не мистера Хериарда, это моя собственная!

— Это установят, — сказал Хемингей и отпустил его.

Сержант вздохнул.

— Вы верите ему, сэр?

— Я примерно это и предполагал, когда ты показал мне платок, — согласился Хемингей.

— Но эта история, будто он испугался, что вы его найдете!

— Вполне возможно, так и было.

Сержант выглядел разочарованным.

— Вы специально спросили его, не говорил ли он кому-нибудь о своем кровотечении?

— Нет, просто мне хотелось знать, что он делал, если, как он утверждает, я так его напугал. Кровь носом — глупое детское недомогание, из-за него не бегают по дому, жалуясь всем подряд.

— Значит, вы все-таки поверили ему!

— У меня есть то, что не помешало бы и тебе, парень: а именно непредвзятость. Это работа для экспертов. Я ничего не могу сделать до того, как они скажут, что эта кровь той же группы, что и кровь мистера Хериарда. Иди лучше поищи что-нибудь на завтрак.

Сержант, чувствуя себя неудовлетворенным, последовал за ним в холл. Там на них налетел Мотисфонт, который жалобным тоном произнес, что уже давно поджидает инспектора, ему надо поговорить с ним.

— Да, сэр, в чем дело? — спросил Хемингей, бесстрастно глядя на него.

— Я не знаю, сколько еще вы собираетесь заниматься расследованием, — ехидно сказал Мотисфонт, — но должен заметить вам, что мое время мне не принадлежит. Я приехал сюда провести Рождество, а не оставаться на неопределенное время. Завтра у меня в городе назначено деловое свидание. Со всем уважением к вам, я уезжаю завтра с утра.

— У меня нет возражений, сэр, — спокойно сказал Хемингей. — Вас здесь никто не задерживал.

— Я так понял, что все должны были оставаться в доме.

— Неужели, сэр? Я этого не говорил, в этом я уверен. Конечно, мне нужен ваш адрес, но я и не думал держать вас здесь.

Мотисфонт выглядел так, будто у него выбили почву из-под ног, он бормотал, что его неправильно информировали, когда спустившаяся по лестнице Паула перебила его.

— Думаю, вы слышали последние новости? — сказала она. Она уже не смеялась, она была суровой и сердитой и, очевидно, хотела выплеснуть свое неудовольствие на как можно большее число людей.