Тот улыбнулся, и Харри заметил золотой зуб.

— Тука, похотливый жеребец! Да уж не жалуюсь!

«Если не сутенер, то очень на него похож», — подумал Харри.

— Харри, поприветствуй Тедди Монгаби, самого крутого сутенера в Сиднее. Он начал лет двадцать назад, но по-прежнему выходит на улицу со своими девушками. А как же годы, Тедди?

Тедди развел руками и широко улыбнулся:

— Мне здесь нравится, Тука. Все ведь происходит здесь. Стоит остаться в офисе, и ты мигом теряешь обзор и контроль. А контроль, знаешь ли, в нашем деле — все. Контроль над девочками и над клиентами. Люди, знаешь ли, они как суки. А сука, которую ты не контролируешь, — это дрянная сука. Дрянные суки, знаешь ли, кусаются.

— Ну, если ты так говоришь, Тедди… Слушай, мне бы побеседовать кое с кем из твоих девочек. Мы ищем плохого парнишу. Возможно, он нашалил и здесь.

— Sure, [36] с кем тебе нужно поговорить?

— Сандра здесь?

— Сандра всегда здесь. Больше точно ничего не нужно? В смысле, кроме разговоров.

— Нет, не нужно, Тедди. Мы будем в «Палладиуме». Пусть Сандра зайдет туда.

Перед «Палладиумом» стоял зазывала и заманивал людей громкими непристойными выкриками. Увидев Эндрю, он улыбнулся, а обменявшись с ним парой словечек, пропустил полицейских внутрь без билетов. Узкая лестница вела в подвал, где в тусклом свете стрип-клуба несколько мужчин, рассевшись вокруг столов, ждали следующего выступления. Эндрю и Харри устроились за столиком в глубине зала.

— Такое чувство, что тебя тут все знают, — заметил Харри.

— Все, кому выгодно меня знать. И кого выгодно знать мне. Думаю, и у вас в Осло практикуется такой симбиоз между полицией и полусветом.

— Да, конечно. Но у тебя, кажется, с ними более теплые отношения, чем у нас.

Эндрю рассмеялся:

— Наверное, родство душ. Кто знает, если б я не пошел в полицию, может, работал бы в этой сфере.

На лестнице показались черная мини-юбка и высокие каблуки. Окинув полутемный зал тяжелым маслянистым взглядом, женщина направилась к их столику. Эндрю подвинул ей стул.

— Сандра, это Харри Хоули.

— Правда? — криво улыбнулся широкий, густо напомаженный рот. Одного клыка не хватало.

Харри пожал ее холодную, мертвенно-бледную руку. Что-то в ней было знакомое. Может, как-то вечером он видел ее на Дарлингхерст-роуд. Только в тот раз у нее был другой макияж. Или одежда?

— Так в чем дело, Кенсингтон? Все ловишь бандитов?

— Не простого бандита, Сандра. Он любит душить. Руками. Слышала о таком?

— Да у нас половина клиентов такие. Он что, кого-то убил?

— Очевидно, только тех, кто мог его опознать, — ответил Харри. — Видела его раньше? — Он достал фотографию Эванса Уайта.

— Нет. — Она даже не взглянула на фотографию и повернулась к Эндрю. — Что это за тип с тобой, Кенсингтон?

— Он из Норвегии, — ответил Эндрю. — Полицейский. А его сестра работала в «Олбери». На прошлой неделе ее изнасиловали и убили. 23 года. Харри отпросился у начальства и прилетел сюда, чтобы найти того, кто это сделал.

— Извиняюсь, — поправилась Сандра и посмотрела на фотографию. — Да, — сказала она коротко.

— Что ты имеешь в виду? — оживился Харри.

— Я имею в виду: да, я его видела.

— То есть ты его… э… встречала?

— Нет, но он несколько раз появлялся на Дарлингхерст-роуд. Не знаю, что он тут делал, но лицо я припоминаю. Могу еще поспрашивать…

— Мы были бы очень признательны… э… Сандра, — сказал Харри.

На ее губах мелькнула улыбка:

— Мне пора работать, мальчики. Поговорим потом. — И мини-юбка исчезла так же, как и появилась.

— Yes! — сказал Харри.

— Yes? Только потому, что кто-то видел его на Кингз-Кросс? Показываться на Дарлингхерст-роуд не преступление. И по шлюхам ходить — тоже. Во всяком случае, не слишком страшное.

— Ты что, не понимаешь, Эндрю? В Сиднее четыре миллиона людей, а она видела именно того, кого мы подозреваем. Конечно, это еще ничего не доказывает, но ведь это знак! Ты не чувствуешь, что дело пошло?

Выключили музыку, погасили свет. Гости в ожидании смотрели на сцену.

— Ты ведь вполне уверен, что это Эванс Уайт?

Харри кивнул:

— Я это чувствую каждой клеточкой своего тела. Чувствую нутром.

— Нутром?

— Если подумать, Эндрю, то интуиция — не такая уж и чушь.

— Я вот сейчас думаю об этом, Харри. И нутром не чувствую ничего. Объясни мне, пожалуйста, как твое нутро работает?

— Ну… — Харри посмотрел на Эндрю: не издевается ли он?