Шрифт:
Я бросился к телефону, снял трубку, набрал номер редакции и услышал хриплое утробное: «Алло-о-о!..»
Я понял, что неправильно набрал номер, и извинился.
– Что вы, помилуйте, господин, – ответил тот же незнакомый голос в трубке, – стоит немножко побрызгать дождю, как на телефонных линиях начинаются беспорядки. Я только что целых десять минут говорил с содержательницей публичного дома, уверенный, что говорю со своей матерью. Вам еще повезло. – И он захихикал.
Еще не менее получаса я крутил диск, переговорил с кучей незнакомых людей и наконец дозвонился до работы.
– Что у вас делается? – спросил я.
– Беда! – ответил чиновник.
– Какая еще беда?
– Заливает, с потолка прямо хлещет… Комната превратилась в озеро…
– Послушай, ты что мелешь? Над нашим бюро еще четыре этажа…
– В том-то и дело… с верхних этажей на нас и льет…
– У вас был такой сильный дождь?..
– Вероятно, был… Так говорят, но я лично не видел.
Я в сердцах бросил трубку.
– Газеты еще не приносили?
– Когда дождь, разносчик приходит поздно, – ответила прислуга.
– Какой дождь?..
– Если сильный, так и совсем не приходит…
Вконец расстроенный, я вышел на улицу. Ждал, ждал – автобуса нет… Люди на остановке начали ворчать:
– Когда это дождь был, что автобусы так запаздывают?
– Покапал немного… Я видел…
– Чуть-чуть побрызгал…
Мы стояли под палящими лучами солнца. Наконец показался автобус. Набилось в него народу – ух!
На двадцать минут позже расписания подошел пароход к пристани. Пассажир рядом со мной читал газету.
– Американский генерал Бердингер Уолд прибыл… – сказал он приятелю, что сидел напротив.
– Да?
– Послушай, что генерал сказал журналистам: «Турция защищена от любого нападения».
Приятель, сидевший напротив, издал странный звук и засмеялся. Сосед спросил его:
– Ты что смеешься?
– Послушай, на кой черт тратить на нас бомбы? Да разбрызгай над Стамбулом два стакана воды, и жизнь в городе остановится.
Я бываю очень чувствителен, когда дело касается чести моей родины, а потому встал, чтобы не дать пощечину этому распоясавшемуся типу, и вышел на палубу.
Приехал в редакцию. В тот день все перепуталось. Посыльный вместо одиннадцати часов пришел в семнадцать. Машинистка совсем не явилась. Лифт не работал. Разносчик кофе поскользнулся и упал с лестницы. А жена, дозвонившись ко мне, сказала, чтобы я пораньше возвращался домой, ибо у нас сегодня будут гости.
Но, как я ни стремился уйти из редакции раньше, ничего не получилось. У меня начались такие ревматические боли, что я не мог шагу ступить, – так бывает, едва только дождевое облачко покажется на небе.
Но вот я снова на пристани! Она вся изукрашена разноцветными флагами, большими и малыми… Что бы означали эти флаги? Любопытно… Ведь сегодня не день освобождения Стамбула, провозглашения Республики, не день открытия меджлиса, не день победы – ничего похожего, самый обыкновенный день.
Я спросил у кассира, он пожал плечами.
– Почему вывесили флаги, спрашиваете? Не знаю… Интересно, в самом деле, какой сегодня праздник?
Я спросил у работника пристани. Он тоже удивлен, почему флаги…
– Может, приехал какой важный иностранный гость?
– В газетах не пишут… – ответил я.
Начальник пристани тоже ничего не знал. Мое любопытство так разгоралось, что я никак не мог заставить себя уйти. Все бегал, суетился, все пытался разузнать, в чем дело! II вот ко мне подходит матрос:
– Господин, вас интересует, почему висят флаги? Они все ничего не знают, зря вы их спрашивали. А я вам объясню…
– Ну, говори же!
– Никакого праздника нет. Утром был дождь… Дождь был благодатным…
– А-а-а! Ну и что? – домогался я.
– Ну, шел дождь, залило склад, флаги-то и намокли, вот мы их на пристани и развесили просушить.
Вот оно что! Теперь можно было спокойно идти домой. И я пошел.
– Где ты пропадаешь? – набросилась на меня жена. – Гости сидели, ждали-ждали тебя и ушли.
Отрежьте мне семьдесят восемь сантиметров
Вот уже несколько ночей я без сна. Непосильная работа расшатала мои нервы: спать хочу, а заснуть никак не могу. Обратился к невропатологу.