Он всегда был ловкий, подвижный и сильный. Теперь же, хромая от боли, он поминутно останавливался. Он шел, опустив голову, чтобы скрыть левую половину лица, белую от шрамов. Стремясь избежать встречи со всеми, знакомыми и незнакомыми, он направился прямо во дворик с фонтаном. Там, где когда-то он ждал Неммерля, теперь его ждал Геншер.

Как и прежний Верховный Маг, новый был одет во все белое, но у Геншера, подобно большинству жителей Восточного Предела, была темная кожа, и глаза под густыми бровями тоже темные.

Гед преклонил колено и присягнул на верность и послушание Магу. Геншер долго молчал.

— Мне известно, что ты сделал, — сказал он наконец. — Но я не знаю, что ты за человек, и поэтому не могу принять от тебя присяги.

Гед встал и оперся рукой о ствол молодого дерева возле фонтана, чтобы хоть немного успокоиться. Ему все еще было трудно подыскивать слова.

— Я должен покинуть Рок, Владыка?

— Ты хочешь уехать?

— Нет.

— А что ты собираешься делать?

— Остаться здесь. Учиться. Уничтожить… зло…

— Уничтожить его не мог даже сам Неммерль. Нет, я бы не хотел отпускать тебя с острова. Сейчас тебя только и охраняет магическая сила магистров и защитные барьеры, дарованные этому острову, — они и отпугивают нечисть. Если ты уедешь сейчас, тварь, которую ты высвободил, сразу же отыщет тебя, войдет в тебя и завладеет тобой. Из человека ты превратишься в гебета, марионетку, исполняющую волю этой дурной тени, которую ты вытащил из мрака на солнечный свет. Тебе нужно остаться здесь до тех пор, пока ты не обретешь достаточно сил и мудрости, чтобы защитить себя от нее, если это вообще возмолшо. Я не сомневаюсь, она сейчас где-нибудь караулит тебя. Ты хоть раз видел ее после той ночи?

— Только во сне, Владыка.

Помолчав, Гед продолжал, и в голосе его звучали боль и стыд:

— Владыка Геншер, я не знаю, что это за тварь, которую я сам вызвал заклинанием и которая потом кинулась на меня.

— И я не знаю, что это такое. У нее нет имени. Ты обладаешь огромной магической силой, но ты поступил неправильно — произнес заклинание, будучи к этому неподготовлен. Тебе следовало иметь представление о том, как магия влияет на равновесие между светом и тьмой, жизнью и смертью, добром и злом. Ты был движим гордыней и ненавистью. И стоит ли удивляться, что последствия оказались губительными. Ты вызвал духа из Царства Мертвых, но с ним явилось Нечто от Нелюдей. Оно пришло незваное из мест, где нет названий. Зло, и только зло, оно хочет вселиться в тебя. Сила, к которой ты прибегнул, чтобы вызвать его, дает ему власть над тобой. Ты теперь связан с ним. Это тень твоего высокомерия, тень твоего невежества, тень, которую ты отбрасываешь. А у тени разве есть имя?

Гед стоял поникший, больной и несчастный.

— Лучше бы мне умереть! — вырвалось у него.

— Кто ты такой, чтобы это решать? Ты, ради которого Неммерль пожертвовал жизнью? Здесь ты в безопасности. Здесь ты и будешь жить и продолжать учиться. Мне говорили, ты очень способный. Продолжай работать, и работай хорошо. Это все, что ты можешь сделать.

Кончив говорить, Геншер неожиданно исчез, как это водится у магов.

Гед смотрел, как играет фонтан в солнечных лучах, слушал его голос, а сам думал о Неммерле. Вот здесь, в этом дворике, когда-то он стоял, ощущая себя провозвестником солнечного света. А теперь Тьма сказала свое слово, а слово, как известно, назад не воротишь.

Он направился в свою прежнюю келью в Южной Башне, которую все еще держали для него. Теперь он все время проводил в одиночестве. Когда гонг созывал всех на ужин, он приходил и садился за Длинный Стол, но почти не разговаривал с другими учениками, не поднимал головы и даже не отвечал на приветствия тех, кто рад был его видеть.

Через несколько дней его оставили в покое. Он предпочитал одиночество, так как боялся, что может невольно причинить кому-то зло или необдуманно сказать что-нибудь дурное.

Ни Вика, ни Яшмы за столом не было, и Гед не спрашивал о них. Мальчики, для которых прежде он был недосягаемым кумиром, уже все обогнали его, так как, пока болел, он упустил много месяцев и теперь всю весну и лето занимался вместе с учениками, которые были моложе его. И нельзя сказать, что он блистал среди них — любое колдовство, даже самая простая магия иллюзий, давалось ему с трудом, и в руках его не было уверенности.

Осенью он должен был снова отправиться в Одинокую Башню, чтобы пройти еще один курс с Магистром Именований. И эта работа, которая когда-то казалась ему скучной, сейчас пришлась по душе, так как он искал тишины и углубленных занятий, где не надо было иметь дела с магией и призывать силу, которая, он чувствовал, еще сохранилась в нем.

Вечером, накануне того дня, когда он должен был отправиться в Башню, к нему пришел гость. На нем был коричневый дорожный плащ, а в руках дубовый посох с железной подковой. При виде волшебного посоха Гед поднялся.

— Ястреб…

При звуке этого голоса Гед поднял глаза: перед ним стоял Вик, плотный, коренастый. И хотя его темное, с грубоватыми чертами лицо стало взрослее, улыбка была все та же. На плече у него сидел зверек с полосатой шкуркой и блестящими глазами.

— Пока ты болел, он все время жил у меня, и теперь мне грустно с ним расставаться. А расставаться с тобой мне еще грустнее, Перепелятник. Но что поделаешь, Хег, иди теперь к своему хозяину.