Гед смотрел в эти окна, когда сидел один на своей верхотуре. Шел день за днем, все одинаково скучные, унылые и холодные. В башне всегда было холодно, несмотря на ковры и гобелены, богатую одежду на меху и огромный мраморный камин. Холод проникал в самую сердцевину костей, и от него невозможно было укрыться. В душе Геда жил еще и ледяной стыд, от которого тоже некуда было спрятаться, — он без конца думал о своей встрече с врагом, о своем поражении и бегстве. Ему представлялось, что на Роке собрались все магистры и в центре — хмурый Геншер, Верховный Маг, там же был и Огион, даже ведьма, которая учила его начаткам колдовства. Все они укоризненно смотрели на него, он понимал, что обманул их доверие, и ему хотелось обратиться к ним и сказать в оправдание хотя бы такие слова:

— Если бы я не убежал, Тень завладела бы мной. Она уже вобрала в себя силу Скйорха и часть моей, и я не мог с ней совладать. Она знает мое имя, я вынужден был бежать от нее.

Но в этом воображаемом разговоре никто из тех, кто слышал его доводы, не отвечал ему. Он смотрел, как падает и падает редкий снег на пустынную землю под окном, и чувствовал, как холод сковывает его и притупляет сознание до того, что кажется, будто внутри ничего нет, кроме слабости и усталости.

Он чувствовал себя глубоко несчастным, а потому несколько первых дней провел в одиночестве. А если даже он спускался вниз, то молчал или односложно отвечал на вопросы. Красота хозяйки смущала его душу, и в этом богатом, красивом, ухоженном замке он, как никогда, ощущал себя козопасом.

Геду никто не мешал, когда он хотел побыть один, а когда ему становилось совсем невмоготу от собственных мыслей и вида падающего снега, он встречался с Серрет внизу в одном из круглых залов с гобеленами на стенах и горящим камином, и они тихо разговаривали. В ней не было веселости, в этой хозяйке замка, хотя она часто улыбалась, но одной ее улыбки было достаточно, чтобы снять напряжение с души Геда. В ее присутствии проходила скованность, и он забывал о своем позоре. Вскоре они начали видеться ежедневно и подолгу беседовали, сидя у камина или у окна просторной комнаты, спокойно, неторопливо, чуть поодаль от служанки, которая всегда следовала за Серрет.

Старый хозяин замка большую часть времени оставался в своих покоях и только по утрам мерил шагами внутренний двор своей укрепленной крепости, будто волшебник, колдующий по ночам. Когда Бендереск за ужином присоединялся к Геду и Серрет, он, как правило, молчал, время от времени бросая на свою молодую жену скупые недобрые взгляды. Геду стало ее жаль. Она напоминала белого оленя в загоне, птицу с подрезанными крыльями или серебряное кольцо на пальце ее старого мужа. Она была вещью из сокровищ Бендереска. И когда старик уходил и оставлял их вдвоем, Гед старался скрасить Серрет одиночество, как она, в свою очередь, скрашивала его унылые дни.

_ Что это за драгоценный камень, чьим именем назван замок? — как-то спросил он ее, когда они сидели при свечах за столом над пустыми позолоченными тарелками и золотыми кубками в столовой, украшенной резными панелями на стенах.

_ А ты не слыхал о нем? Это очень известный камень.

— Нет, я только знаю, что осскильская знать владеет огромными сокровищами.

_ Да, но этот камень затмевает все остальные сокровища. А ты не хочешь взглянуть на него? ^

Она улыбнулась лукавой, озорной улыбкой, будто сама немного страшилась того, что затеяла, и повела Геда через зал по узким коридорам и винтовым лестницам вниз, в основание башни, а потом еще ниже, куда-то в подвалы. Она остановилась перед закрытой дверью, которую Гед никогда до этого не видел, и отомкнула ее серебряным ключом, глядя на него все с той же озорной улыбкой, как бы приглашая рискнуть и разделить с ней задуманную шалость.

За дверью оказался короткий коридор, а за ним вторая дверь, которую она отомкнула с помощью золотого ключа. За второй дверью их ждала еще и третья. Чтобы ее открыть, Серрет произнесла Распечатывающее Заклинание. Пламя свечи, которую она все время несла в руке, осветило маленькую комнату, пустую, без мебели, — типичную темницу, где все: пол, потолок, стены — сложено из нетесаного камня.

— Видишь, где он? — спросила его Серрет.

Гед оглядел комнату — острый взгляд волшебника сразу заметил в мощеном полу камень, который чем-то отличался от остальных, — грубый, влажный булыжник, как и все камни, тяжелый и бесформенный, но от него исходила сила, и, казалось, он что-то говорит. Это был краеугольный камень башни, самый ее центр. Камень выглядел очень древним — старый, злобный дух был заключен внутри булыжника. Гед застыл на месте, так и не ответив на вопрос Серрет, не сказав ей ни да, ни нет. Она как-то странно на него посмотрела и указала на камень.

— Это Терренон, — сказала она. — Тебя не удивляет, что мы так глубоко запрятали это сокровище?

Гед снова ничего не ответил — его насторожили ее вопросы. Он не был уверен, что она не испытывает его. Он подумал, что Серрет, наверное, не очень хорошо разбирается в природе камня, раз говорит о нем так легко. Она не знает всех его свойств и поэтому не боится.

— Расскажи мне о его волшебных свойствах, — попросил он наконец.

_ Камень был сотворен еще до того, как Сегой поднял мировые острова со дна Открытого Моря, сотворен в те времена, когда создавался мир, и он доживет до конца мира. Время не властно над ним. И если ты положишь на него руку и задашь ему вопрос, он тебе ответит соответственно той магической силе, что заключена в тебе. Он скажет тебе о том, что было, что есть сейчас и что будет потом. Он сообщил нам о твоем приходе задолго до того, как ты появился в этих владениях. Хочешь задать ему вопрос?

— Нет.

— Он тебе ответит.

— У меня нет к нему вопросов.

— Он может сказать, — начала своим вкрадчивым голосом Серрет, — как тебе одолеть врага.

Гед по-прежнему молчал.

_ Ты боишься камня? — спросила она, как бы все еще не желая в это поверить.

— Боюсь, — ответил Гед.

В этой леденящей тишине комнаты, опоясанной множеством магических и каменных стен, при свете свечи Серрет снова пристально посмотрела на него — глаза ее ярко блестели.

— Ястреб, неправда, ты его не боишься, — сказала она.