— Конечно, привозите ее сюда, — сказала Грета. Потом она обратилась к сыну, который с хрустом ел яблоко, и потребовала, чтобы он наконец вымылся.

Во время ужина обе супружеские пары молчали. Даже Ганс Ахтерер не шутил, как всегда. Приближалось время расставания.

Наконец инженер с женой сели в машину. В этот раз Ахтерер не сказал свое обычное: «Присматривай за моей красоткой Иреной!» Только инженер нарушил молчание, когда машина уже тронулась: «Ну, значит, все будет как мы договорились». Ганс Ахтерер кивнул. Его жена не вышла провожать гостей. Перед домом стояли два украинца и смотрели, как отъезжал автомобиль, поднимая за собой тучи пыли. В их глазах не было злости, но и равнодушными их тоже нельзя было назвать.

Было еще светло, солнце стояло над ельником, который начинался сразу за деревней. Руки инженера в перчатках из лайки спокойно и уверенно лежали на руле. Он ехал медленно, осторожно объезжая выбоины. Дорога была не асфальтирована, иногда машина застревала в глубоких лужах. Тогда лицо Ирены искажалось гримасой и она судорожно хваталась за ручку на боковой дверце.

— Тебе не помешает, если я закурю? — спросил инженер у жены.

— Как хочешь, — ответила она. — Если ты закуришь, мне нужно будет открыть окно, и тогда эта ужасная пыль запачкает мою юбку.

— Хорошо, не буду, — не возражал муж. Эти три слова он говорил своей жене чаще других.

— Все погрузили? — спросил он немного спустя.

— Кажется да, — ответила Ирена.

— Ты присутствовала при погрузке?

— В этом не было необходимости, — ответила она раздраженно, — я почти никогда не присутствую, ведь всегда все было в порядке. Как тебе вообще пришла в голову мысль, что у твоих таких замечательных и надежных друзей что-то может быть не в порядке? Что тебя беспокоит?

— Меня? Ничего, — сказал инженер. Но через несколько метров он остановился и открыл багажник. Проверив груз, он опять сел в машину. — Дрова уложены очень искусно, — сказал он.

— Ты боишься проверки? — спросила жена.

— Этого всегда нужно опасаться, ты ведь знаешь. Я прочитал в газете, что сейчас контроль на дорогах будет усилен.

— Ну тогда мы выбрали благоприятный момент, чтобы приехать сюда.

Муж ничего не ответил ей. Его часто раздражал ее дешевый сарказм.

Когда Густав Бухэбнер познакомился с Иреной, его сразу же привлекла и даже очаровала ее ироническая, насмешливая манера держаться. Она казалась ему ослепительным, остроумным существом, и с самого начала он бессознательно ей подчинился. Однако после одиннадцати лет семейной жизни он должен был признать, что ее ирония и насмешки, которые уже не казались ему такими остроумными, как прежде, направлены преимущественно против него. Сначала он пробовал бороться с этим, но, когда понял, что это бесполезно, смирился. В компаниях она вела себя сдержанно, хотя и там, случалось, подсмеивалась над мужем, правда вовсе не с целью обидеть его, а как бы прощая его недостатки.

— Ты отхватил настоящую красотку, — сказал Ганс Ахтерер, когда инженер впервые появился у него с Иреной. — Мне бы такую.

Ахтерер к этому времени уже давно был женат. Он очень уважал свою жену, их связывала глубокая симпатия друг к другу. Но Грету с ее крепко сложенной фигурой, спокойным неприметным лицом и просто подстриженными русыми волосами вряд ли можно было назвать привлекательной. Дочери крестьян никогда не отличались особой красотой, а о ком-то другом, кроме крестьянки, Ганс и не помышлял. Поэтому он питал слабость к красивым девушкам. Ирена со своей стройной фигурой, пышными каштановыми волосами и большими светлыми глазами произвела на него неизгладимое впечатление. Восхищение друга льстило Густаву, который прежде из-за учебы и работы ни с кем не завязывал тесных отношений. Теперь он в первый раз был влюблен по-настоящему и без оглядки. Потеряв голову, он находил в Ирене все те качества, которые хотел видеть в будущей жене. Она, казалось, также отвечала ему любовью, и он не замечал или не хотел замечать, что в их отношениях она заняла выжидательную позицию. Ирена согласилась стать его женой только тогда, когда его успехи по службе стали для нее залогом обеспеченной и приятной жизни.

Сначала Ирена не могла понять, почему Густав непременно хочет показать ее своему сельскому другу. Но неподдельное восхищение ею Ганса Ахтерера заставило ее смягчить свое отношение к Гансу. Дошло даже до того, что он стал нравиться ей. Она ценила в нем силу и мужество и считала его более привлекательным, чем инженер, который всем своим видом — бледным лицом, худощавостью — олицетворял для нее тип болезненного горожанина в сравнении с пышущим деревенским здоровьем Ахтерером. Кроме всего прочего, в общении с Иреной Ахтерер был особенно внимательным и любезным. Это не могло укрыться от глаз Греты, и, хотя та не выказывала своих чувств открыто, Ирена с самого начала заметила ее неприязнь к себе.

После первого года их семейной жизни родилась Рената. Когда Густав, сияя от счастья, пришел в больницу навестить жену, она сразу же заявила ему, что не намерена больше рожать детей, с нее достаточно и одного раза. Инженер думал, что это настроение через некоторое время пройдет, однако этого не случилось. Ему не оставалось ничего другого, как подчиниться решению жены. Время от времени он еще мечтал о сыне, особенно когда стал преуспевать в своем деле и расширил скромную мастерскую по производству металлоизделий до фабрики средней величины. Рената так и осталась единственным ребенком. Отношения с женой стали тяготить инженера и в дальнейшем уже не углублялись. Они ограничились его физическим влечением к ней, гордостью за ее внешность и некоторыми общими интересами — такими как собирание антиквариата, обустройство дома и совместные путешествия. Ирена прекрасно выполняла все свои немногочисленные обязанности, но не уставала повторять, что лучше бы она занялась чем-нибудь другим. Что она имела в виду под «другим», ее муж так и не узнал, да и она никогда не предпринимала попыток что-либо изменить.